Я, Мона Лиза

Естественность всего произошедшего поразила меня. Я ожидала, что мне понадобятся точные наставления, я ожидала, что окажусь неловкой, но уверенность Джулиано и мои собственные инстинкты помогли благополучно все завершить. Когда все было кончено, мне вдруг стало холодно, и, к моему смущению, Джулиано позвал слугу разжечь огонь в камине. Я сидела, укутавшись и не шевелилась, пока слуга не ушел. Только тогда Джулиано сумел уговорить меня вернуться в его объятия.

— Твой портрет? — Джулиано облегченно вздохнул. — Да, конечно. Отец его заказывал. Леонардо очень необязателен, знаешь ли. Большую часть заказов, оплаченных отцом, он так и не закончил, но… — Он озорно улыбнулся, глядя на меня. — Я потребую у него портрет. Буду жечь ему пятки огнем. Прикажу заковать его цепями в студии и не отпускать до тех пор, пока портрет не будет готов! Твой образ должен быть со мной навеки.

Я захихикала.

Джулиано воспользовался этим веселым моментом, чтобы заговорить о другом:

— Я велел одному из наших лучших посланников посетить мессера Антонио.

Я сразу напряглась.

— Ему не удастся урезонить отца. — Джулиано слегка дотронулся до кончика моего носа, словно стараясь отвлечь меня от дурных мыслей.

— Я знаю, я говорил с ним. Сегодня он слишком расстроен. Он испытал потрясение и боль. Дай ему время. Мой человек подождет несколько дней, а до тех пор мы последим за твоим отцом на всякий случай, чтобы он не наделал необдуманных поступков.

«Шпионы», — поняла я, испытывая неприятное чувство. Кто-то устроит засаду возле отцовского дома, примется наблюдать и сообщать Джулиано о каждом шаге отца. Я встревожилась, но в то же время испытала облегчение. Отец хотя бы не сможет броситься в Арно — ему помешают.

— Человек, которому я доверил это дело, пожилой добропорядочный христианин, он будет обращаться с мессером Антонио очень уважительно. С моей стороны было глупо рассчитывать, что твоего отца можно соблазнить деньгами или землей, он человек с характером. И хотя я не разделяю его любви к фра Джироламо, я понимаю, он должен быть уверен, что ты вышла за достойного, благочестивого человека, что не погрязнешь в порочной роскоши, а посвятишь себя Богу и своему мужу. К тому же, Лиза, — добавил Джулиано серьезно, повернув ко мне лицо: моя голова как раз лежала у него на плече, — я верю в Бога и в необходимость быть честным. Если твой отец потребует, чтобы мы посещали проповеди фра Джироламо, я так и сделаю.

Его искренность тронула меня, но, выслушав последние слова, я фыркнула.

— Значит, будешь ходить туда один, — пробормотала я, хотя его заверения дали мне надежду.

Если Джулиано готов был усмирить гордость и покорно выслушивать проповеди своего смертельного врага, то это, безусловно, произвело бы впечатление на отца… да и на всю Флоренцию.

Мой взгляд невольно обратился на две живописные панели, закрывшие всю стену напротив. До этой минуты я ничего не замечала, кроме расплывчатых разноцветных пятен, и только сейчас поняла, что там изображалась яростная битва. Я увидела всадника, проткнутого насквозь острым копьем, поднявшим его из седла; среди шлемов и щитов валялись поверженные воины и лошади. Жуткая сцена хаоса, смятения и ярости. Я приподняла голову с плеча Джулиано и нахмурилась.

— Этот триптих заказал твой отец?

— Вообще-то нет, — с улыбкой ответил Джулиано. — Он приобрел его в счет долга. Это произведение Уччелло «Битва при Сан-Романо», в которой сто лет тому назад Флоренция победила Сиену.

— Здесь столько жестокости… Это первое, что видел Лоренцо по утрам и последнее перед сном. Зачем было вешать в спальне произведение, вызывающее неприятные эмоции?

Джулиано, необычайно оживившись, вылез голым из постели и подошел к центральной панели.

— Отец любил это произведение не за жестокость, а за увековечение мужества, проявленного капитаном Николо да Толентино. Он был величайший герой. Видишь? В самом центре идет в атаку. — Он указал на всадника, единственного воина без шлема, который на переднем плане нацелился копьем прямо в сердце противника. — Он не ведает страха. Несмотря на огромную армию, против которой выступает, он уверен в успехе. А вот великолепный пример нового приема — перспективы. Посмотри сюда. — Джулиано замерил фигурку одного из павших воинов большим и указательным пальцами. — И обрати внимание, насколько мал этот человечек по сравнению с фигурой капитана.

Я пригляделась повнимательнее. Павший воин был во много раз меньше изображения да Толентино.