Я, Мона Лиза

Слуга провел нас в просторный зал с белоснежными стенами и блестящими полами из светлого мрамора, с черными мозаичными вставками классического узора. Пройдя под аркой, мы оказались в столовой, где длинный стол был полностью заставлен блюдами с угощением. Комнаты таких размеров больше подошли бы принцу и его двору, чем нашему скромному собранию. Огонь, разведенный в столовой, не разгонял сырости. Это был официальный, неприветливый дом.

Мой новый муж мог похвастаться очень большим богатством.

Всю свою жизнь я прожила в доме, простоявшем более века, простом и скромном. Я привыкла к неровным каменным полам, истоптанным не одним поколением, к ступеням с вмятинами посредине, к дверям с темными краями от прикосновений бесчисленных ладошек.

А этот дом просуществовал всего лишь лет десять, и полы тут были идеально гладкие, ровные, сияющие, и двери без единой царапины, с замками и петлями из яркого металла. Мне здесь совсем не понравилось.

Никто из родственников моего отца не решился покинуть деревню, зато братья Франческо привезли с собой и жен, и детей. Как только вся эта толпа последовала за нами вместе с выводком дяди Лауро, дом показался не таким пустым. Подали вино, после чего гости начали много смеяться, громко и хрипло.

Традиция требовала, чтобы я отправилась на собственную свадьбу на белом коне, а потом вернулась пешком в отцовский дом и провела ночь в одиночестве и целомудрии. Брак считался состоявшимся только на вторую ночь, после пиршества.

Но я нарушила обычай и в первом своем замужестве, и во втором. Я не поехала верхом на белом коне. Я не вернулась пешком в отцовский дом — это решение было принято под давлением трех обстоятельств: за неделю до свадьбы я переболела лихорадкой и все еще была слаба, погода стояла ненастная, к тому же сказывалась моя беременность. Это последнее обстоятельство вслух не обсуждалось, но моя талия к тому времени так округлилась, что большинству все было ясно. Особого повода для беспокойства у меня не было, ведь формальное обручение считалось не менее крепким обязательством, чем свадебная церемония.

Многим флорентийским невестам приходилось распускать швы свадебных платьев перед поездкой в Сан-Джованни, и никто их за это не осуждал.

Пришли еще гости — приоры и советники, такие же как Франческо. Вскоре начался свадебный обед, который явно не заслужил бы одобрения Савонаролы, порицавшего излишества: подали зажаренного целиком барашка, двух зажаренных свиней, трех гусей и лебедя, бессчетное количество фазанов, несколько кроликов и десятки видов рыб; кроме того был суп, пирожные, разноцветные конфеты, шесть видов пасты, сваренной в бульоне, сыры, орехи и сушеные фрукты.

От запаха еды меня все время мутило, и я боялась оконфузиться при гостях. Тем не менее, я улыбалась, причем так, что заболели щеки, и в сотый раз слушала заверения, что я самая красивая невеста из всех виденных Флоренцией. Я отвечала не думая, находя подходящие вежливые слова, ничего для меня не значащие.

Последовали тосты: самый популярный из них — за молодых, а также за то, чтобы я понесла в первую же брачную ночь. Я поднесла бокал к губам, но плотно их сжала; запах вина казался мне настолько тошнотворным, что пришлось задержать дыхание.

Тарелка передо мной была полной, но я съела лишь немного хлеба и кусочек сыра, при этом искусно манипулировала угощением, чтобы казалось, будто я отдаю ему должное.

После начались танцы под музыку нанятого квартета. Благополучно пережив церемонию и ужин, я испытала временное облегчение. Хоть и была измучена, но все-таки смеялась, играла и танцевала с моими новыми племянниками и племянницами, глядя на них с неведомой мне раньше грустью.

Один раз я обернулась и перехватила взгляд отца, который наблюдал за мной с тем же чувством.

Когда солнце начало клониться к закату, гости разошлись и отец отправился в свой опустевший дом, где никого не осталось — даже Дзалумма его покинула. Моя бравада угасла вместе со светом.

Я молчала, пока Франческо знакомил меня с прислугой: горничными Изабеллой и Еленой, камердинером Джорджио, кухаркой Агриппиной, судомойкой Сильвестрой и кучером Клаудио. Большинство слуг жили при доме, занимая комнаты на первом этаже напротив кухни, в юго-западном крыле, выходившем окнами на задний двор. Я повторяла каждое имя вслух, хотя понимала, что все равно его забуду; сердце так громко стучало, что заглушало мой собственный голос. Некоторых слуг мне даже не представили — конюхов, вторую кухарку, которая приболела, посыльного мальчишку.