— О Господи!
Она впилась в него глазами, и краска медленно отхлынула от ее щек.
— Я поняла. Вы думаете… это с тем делом еще не покончено? Вам кажется, они все еще не угомонились? — прошептала она.
Он взял ее за руку.
— Не думайте об этом. Здесь вы в безопасности. Только помните — не пробовать ничего.
Мы вышли, но ее бледное испуганное лицо долго еще стояло у меня перед глазами.
Пуаро взглянул на часы.
— Прекрасно. Мы как раз успеем захватить мосье Вайза в его конторе, прежде чем он отправится обедать.
Как только мы появились, нас почти сразу же провели к Чарлзу Вайзу.
Молодой адвокат поднялся нам навстречу. Он, как всегда, был сух и официален.
— Доброе утро, мосье Пуаро. Чем могу служить?
Пуаро без предисловий протянул ему записку Ник. Тот взял ее, прочел и, продолжая держать в руках, растерянно уставился на нас.
— Прошу прощения. Но я, право же, ничего не понимаю.
— Разве мадемуазель Бакли пишет недостаточно ясно?
— В этом письме, — он постучал по письму ногтем, — она просит меня дать вам завещание, которое в феврале сего года она написала и отдала мне на хранение.
— Да, мосье.
— Но, дорогой мой сэр, мне никто ничего не передавал!
— Как?
— Насколько мне известно, моя кузина вообще не делала завещания. Я, во всяком случае, для нее такового не составлял.
— Как я понял, мадемуазель Бакли сама написала его на листке почтовой бумаги и отослала вам по почте.
Адвокат покачал головой.
— В таком случае мне остается лишь сказать, что до моей конторы оно не дошло.
— Но, право же, мосье Вайз…
— Я не получал никакого завещания, мосье Пуаро.
Воцарилось молчание, затем Пуаро встал.
— Ну что ж, мосье Вайз, тогда наш разговор окончен. По-видимому, произошло какое-то недоразумение.
— Да, явное недоразумение. — Он тоже встал. — Всего доброго, мосье Вайз.
— Всего доброго, мосье Пуаро.
— Ну вот и все, — заметил я, когда мы снова очутились, на улице.
— Именно так.
— Вы думаете, он лжет?
— Попробуй угадай. Его ничем не прошибешь, даже той кочергой, которую он проглотил, если судить по его осанке. Одно мне ясно: он будет намертво держаться за свое. Он не получал никакого завещания. И с этого его уж никуда не сдвинешь.
— Но ведь у Ник должно быть извещение о доставке.
— Эта малютка, да разве она станет забивать себе голову такими вещами? Отправила, и дело с концом. Вот и все. К тому же в тот день ее клали в больницу на операцию аппендицита. Я думаю, ей было не до этого.
— Что же нам теперь делать?
— Черт возьми, мы повидаемся с мосье Крофтом. Возможно, он что-нибудь вспомнит. Ведь вся эта история, можно сказать, его рук дело.
— Ему это ни с какой стороны невыгодно, — заметил я с сомнением.
— Да, я не представляю, чем бы он здесь мог поживиться. Возможно, что он просто хлопотун, из тех, кто обожает устраивать дела своих соседей.
Я был уверен, что мистер Крофт таков и есть.
Доброжелательный всезнайка, способный натворить немало бед в нашем мире.
Мы застали его в кухне. Он был без пиджака и что-то помешивал в кипящей кастрюльке. По флигельку распространялся дразнящий, аппетитный запах.
Он с готовностью отставил свою стряпню, явно сгорая от желания потолковать об убийстве.
— Минуточку, — проговорил он. — Идемте наверх. Матери тоже ведь любопытно. Она нам не простит, если мы будем разговаривать внизу. Куй, Милли! К тебе идут двое друзей. Миссис Крофт сердечно поздоровалась с нами и засыпала нас вопросами о Ник. Она мне нравилась гораздо больше мужа.
— Бедная девочка, — говорила она. — Так, стало быть, она в больнице, вот оно что. Еще бы ей не заболеть после такого потрясения! Жуткое дело, мосье Пуаро, просто кошмар. Подумать только, взяли и застрелили ни в чем не повинную девушку. Вспомнить страшно, и ведь не в какой-нибудь Богом забытой глуши, а в самом центре Англии. Я глаз нынче не сомкнула, всю ночь не спала.
— А мне теперь страх как боязно уходить из дому и бросать тебя здесь, старушка, — сказал ее супруг, который, надев пиджак, присоединился к нам. — Как вспомню, что вчера вечером ты оставалась здесь одна-одинешенька, так прямо мороз по коже.
— Да я тебя и не пущу, — сказала миссис Крофт. — А вечером-то и подавно. Вообще мне не терпится уехать поскорей из здешних мест. Мне уж тут не будет так, как прежде. Бедная Ник Бакли теперь, наверное, и ночевать-то никогда не сможет в этом доме.