Ледяной сфинкс

Но вот чтение кончилось, и на эшафот поднялись священники, пять человек. Они осенили осужденных крестным знамением, и те поцеловали крест. Одутловатое лицо юноши исказилось отчаянием, он плакал, уже не таясь. Барабаны забили мелкую дробь, и палач начал надевать на осужденных длинные балахоны висельников, по-особому скроенные, чтобы закрывать голову, но оставлять открытой шею. Затем палач в красной рубахе приступил непосредственно к казни. Первым он повесил изобретателя, который умер сразу. Второму, здоровяку-крестьянину, не повезло – веревка лопнула, и осужденный сорвался. Толпа закричала от ужаса, кто-то взывал о помиловании, но палач потребовал новую веревку, которую тотчас же принесли его помощники, и повесил здоровяка снова. И вновь лопнула веревка, так что пришлось вешать крестьянина в третий раз – и для верности палач подтянул еще одну веревку, ту, которая предназначалась для квартирной хозяйки. Затем повесили блондинку и ее любовника, который долго бился в агонии, последним – юношу с одутловатым лицом.

Но на все это Александр уже не смотрел, потому что невеста Р., к счастью для него, упала в обморок, и барон помогал приводить ее в чувство. Барабаны перестали бить, в толпе стали шумно переговариваться, и вскоре тела казненных стали снимать с виселицы и укладывать в заранее приготовленные гробы.

– Ах, Филипп! – пролепетала невеста, открывая глаза. – Не забудьте же про веревку!

…Когда Александр наконец оказался в квартире Тамариных на Невском, то долго не мог прийти в себя.

– Она ждет вас, – сказала Аделаида Станиславовна, заглянув в гостиную.

Корф вошел к Амалии, увидел ее бледность, черные круги под глазами – и мысленно дал себе слово, что пойдет на все, лишь бы избавиться от человека, который угрожает ее жизни. Молодой человек изо всех сил пытался быть любезным и даже пошутил пару раз, но у него не шло из головы то, о чем он догадался, стоя на помосте для почетных зрителей. И это было ужасно.

Но все же Александр как бы между прочим рассказал, что когда мужчина из рода Корфов сватается к девушке, он передает ей фамильную парюру. А потом и протянул Амалии бархатную коробку, по-прежнему завернутую в белую бумагу.

– Что это? – удивилась девушка.

Барон взял ее тонкие пальцы и попросил:

– Дайте мне слово, что откроете сверток, когда я уйду.

– Это книга? – Амалия была озадачена.

– Нет, – сказал Александр, поднимаясь, – это лучше, чем книга, поверьте мне.

На проспекте он взял извозчика и велел везти себя на Грязную улицу, к дому номер 16.

Это было ветхое, унылое, необитаемое жилище, и только в одном окне виднелся горшок с невзрачным, чахлым цветком. Пошевелив в кармане револьвер, Александр толкнул дверь, но та оказалась заперта. Тогда он обогнул дом, нашел дверь черного хода и, не без труда отворив ее, вошел.

Молодой человек увидел голые стены, с которых свисали лоскутья обоев, бедную мебель, часы, давно стоявшие, пыль на полу и осыпавшиеся с потолка куски известки. Осторожно передвигаясь, Александр осмотрел все, что только было можно, но не обнаружил того, что искал, и решил спуститься в погреб.

И вот там сразу же увидел женский труп. Преодолев отвращение, Александр обыскал его и нашел бумаги на имя Саввиной Ольги Ивановны. Значит, это и была та самая кухарка, которая пыталась отравить Амалию.

Осмотрев погреб, Александр нашел в углу еще кое-что – недорогие и к тому же разбитые серебряные часы с инициалами Н.П. на крышке.

«Амалию отравили, – бежали мысли барона, – потому что вчера мы оказались совсем близко от Грязной улицы, а сегодня собирались вернуться в этот квартал и неминуемо нашли бы 16-й дом… С погребом и цветком в окне, как она говорила… А тот, кому дом принадлежит, ни в коем случае не мог позволить, чтобы его нашли…»

Барон сунул часы в карман и стал выбираться из погреба, но вверху на него надвинулась чья-то угрожающая тень. Не колеблясь, не тратя время на посторонние размышления, молодой человек выхватил револьвер и трижды выстрелил. Нападавший упал и больше не двигался. Александр подошел взглянуть на его лицо и, узнав, ни капли не удивился.

– Браво, – произнес сзади насмешливый старческий голос.

Александр обернулся и увидел в дверях графа Строганова.

Эпилог

– Ты лишил меня верного слуги, – укоризненно промолвил граф, глядя на труп огромного Акима. – Зачем?

– И не только его одного, – усмехнулся Александр. – Я еще проткнул шпагой вашего клеврета в горящем флигеле.