Кардонийская рулетка

Бааламестре толкнул Павла, а через мгновение царящую в харчевне тишину вздыбил первый выстрел.

Вошедшие мужчины — дешевые костюмы, шляпы, широкие плечи и мощные подбородки, — открыли огонь без предупреждения. Мужчин было четверо. Тех, кто теоретически мог сопротивляться, — шестеро, но обладатели дешевых костюмов оказались проворнее. Грохот револьверных выстрелов или пистолетных — Мерса не был силен в таких вопросах, — короткие вскрики, облака порохового дыма, вонь порохового дыма, громкая ругань…

Внезапность нападения и решительность мужчин, действующих предельно сосредоточенно и эффективно, выбили алхимика из седла. В отличие от Бааламестре, который продемонстрировал готовность биться до конца.

Отправив Гатова под стол, Каронимо бесстрашно бросился к ближайшему противнику, подставляя грудь под вражеские пули, и попытался затеять рукопашную. Но безуспешно. Выпад Бааламестре был хладнокровно встречен прямым левым в голову, а следом, пока Каронимо не опомнился, тяжелая пистолетная рукоятка врезалась ему в висок, отправив ученого в нокаут.

— Козлы!!

Гатов понял, что Бааламестре пытался его прикрыть. Понял, но не принял. Гатов разозлился, вынырнул из-под стола и бросился вперед — маленький, злой, резкий. Гатов прекрасно понимал, что с четверкой ему не совладать, надеялся влепить кому-нибудь из них по физиономии — исключительно для самоуважения, — но не успел. Главный профессионально взял магистра на апперкот, а один из помощников бережно подхватил обмякшего Павла под мышки.

— Скорее!

А растерянный Мерса все еще за столом.

Туман вокруг — пороховой дым, туман в голове — от неожиданности, туман повсюду…

Телохранители на полу, они успели вскочить, даже оружие почти выхватили, но и только. Теперь на полу, получив по нескольку пуль каждый.

Полицейские сидели ближе ко входу, им досталось первым, они даже не успели сообразить, что происходит. Один уткнулся лицом в тарелку, вокруг расплылось кровавое пятно. Второй под столом, видны только ноги — темно-синие брюки с тонким красным кантом, начищенные до блеска ботинки. И кровь. Из-под стола тоже кровь…

— Что с ним?

— В ступоре.

— Меньше мороки.

Мерса все слышал, но не понял, что говорят о нем. И не стал сопротивляться, когда его грубо потащили к двери…

* * *

Они возвращались с севера. Ветер попутный, солнце не мешает — медленно сползает направо, лаская уходящими лучами континентальную Приоту. Облачность нулевая, бесчисленные башни Унигарта кажутся прелестной картинкой, нарисованной на фоне идеального неба, и лишь движение цеппелей да вышедших в открытое море судов убивает иллюзию, напоминая, что все вокруг — настоящее.

— Славно полетали, — подытожил Помпилио сразу после того, как паровинг остановился, разорвав на брызги кучу волн. — Это лучше, чем прогулка на яхте.

Буксир привычно вырос впереди, ухватился за канаты и деловито потащил самолет к берегу.

— Рада, что тебе понравилось, — улыбнулась Кира.

— Не могло не понравиться, учитывая, сколько усилий ты приложила.

Он все заметил, все понял и в очередной раз заставил девушку порозоветь.

— Обязательно нужно сказать?

— Ты сама просила быть откровенным.

— Когда?! — возмутилась Кира.

— Какая разница, когда? — отмахнулся Помпилио. — Ты спросила, я ответил: мне понравилось.

Девушка и в самом деле расстаралась. Скорость, резкие виражи, доступные тяжелому паровингу фигуры пилотажа — она показала адигену все, как на экзамене. Но самое главное — скорость, точнее, непривычное для цепаря ощущение ее. Не такое распыленное, как в огромном цеппеле, а концентрированное, намертво связанное с корпусом, с двигателями, со встречным ветром, в конце концов, который ты не чувствуешь, но понимаешь. Паровингеры совсем иначе переживали полет — вот что хотела донести до дер Даген Тура Кира, и ей это удалось.

— Мне доводилось испытывать паровинги, но ваши, ушерские, — лучшие.

— Спасибо.

— И пилоты здесь замечательные.

— Не все.

— Я знаю, что мне повезло.

Они не только летали, совершив путешествие далеко за горизонт, но и разговаривали — искренне и обо всем, в полной мере использовав часы уединения. Помпилио рассказал о Химмельсгартне — немного, довольно скупо, но каждая деталь о загадочной планете бамбальеро казалась девушке необычайно яркой; в ответ адиген услышал рассказ об Ушере, об экспедициях, что планировали снарядить за Правую Хорду, о пиратах Барьерной Россыпи и странных обитателях юга. Они не сбивались на монологи, шутили, поддевали друг друга — продолжали выбранный с самого начала стиль общения, а потому теперь, к расставанию, Кира заготовила необычный вопрос: