Безнадега

– Повезло, – пробормотал он, откатил установку для наварки протекторов, разбросал покрышки и поспешил к воротам. – Чертовски повезло, чертовски повезло в этом гребаном крысятнике.

Стив нажал кнопку, и ворота начали подниматься. Он отступил в сторону, давая дорогу Синтии и оглядываясь в поисках пауков, крыс и других живых сюрпризов. Рядом с верстаком на гвозде висел серый комбинезон, и, пока Синтия загоняла «райдер» в гараж, Стив принялся выбивать его монтировкой, наблюдая, что высыпается из рукавов и штанин. Синтия выключила двигатель и вылезла из кабины.

– Что это ты делаешь? И зачем ты снял рубашку? Так можно подхватить простуду, температура уже…

– Крысы. – Стив продолжал методично выколачивать комбинезон. Лучше попотеть сейчас, чем жалеть потом. Он все еще слышал, как ломается позвоночник крысы, еще помнил, каков на ощупь ее хвост.

– Крысы? – Взгляд Синтии заметался по гаражу. – И пауки. Пауки искусали того парня, что…

Внезапно Стив остался один, Синтию как ветром сдуло. Она уже стояла за воротами, обхватив себя руками.

– Пауки, бр-р-р. Я ненавижу пауков. Для меня они хуже змей! – Она злобно глянула на Стива, словно винила его в том, что бензоколонку наводнили пауки. – Выходи оттуда!

Стив решил, что комбинезон можно уже и надеть. Снял его с гвоздя, хотел было выкинуть монтировку, но в последний момент передумал. Нажал кнопку, опускающую ворота, и вышел к Синтии. Она не ошиблась, действительно сильно похолодало. Солончаковая пыль и песок впивались в голые грудь и живот. Стив влез в комбинезон. Немного широковат, но все лучше, чем ничего, подумал Стив. Опять же нигде не жмет.

– Извини. – Она прикрыла лицо рукой, поскольку ветер в очередной раз швырнул в них песком. – Это просто пауки… бр-р-р-р… или какие-то особенные?

– Зачем тебе это знать? – Он застегнул «молнию» и обнял Синтию. – В грузовике ничего не оставила?

– Рюкзак, но, думаю, сегодня я обойдусь без смены белья. – Тут она улыбнулась. – А как же твой телефон?

Стив похлопал себя по левому карману джинсов, оставшихся под комбинезоном.

– Я без него никуда.

Что-то побежало по его шее, и он со всего размаху ударил по ней рукой, думая о коричневых пауках, выстроившихся у края стола, солдат неизвестно чьей армии. – Ты чего?

– Показалось, что по шее кто-то ползет. В путь. Пошли смотреть кино.

– О! – Синтия говорила голоском маленькой девочки. – Так вы меня приглашаете? Благодарю.

– 2 -

Том Биллингсли завел Мэри, Карверов и величайшего из ныне живущих писателей Америки в узкий проулок между «Американским Западом» и булочной. В проулке ветер выл еще сильнее.

– Не зажигайте фонари, – предупредил Ральф.

– Правильно, – кивнул Биллингсли, – но смотрите под ноги. Не поскользнитесь на какой-нибудь банке из-под пива.

Они обогнули кучу мусора. Мэри вскрикнула, когда Маринвилл взял ее за руку, поначалу не поняв, кто это. Когда же она разглядела его длинные волосы, то попыталась вырваться.

– Избавьте меня от вашей галантности. Сама справлюсь.

– А вот я – нет. Ничего не вижу. Словно ослеп. – Голос его звучал теперь иначе. Не смиренно, нет, смирение и Джон Маринвилл – понятия несовместимые, но более человечно. Мэри прекратила вырываться.

– Койотов не видите? – тихо спросил Ральф. Она едва удержалась от резкого ответа. Но он впервые не назвал ее мэм.

– Нет. Но я с трудом различаю поднятую к лицу руку.

– Они ушли, – уверенно ответил Дэвид. – Сейчас их, во всяком случае, нет.

– Откуда ты знаешь? – поинтересовался Марин-вилл. Дэвид пожал плечами:

– Знаю, и все.

И Мэри подумала, что они могут верить ему на слово. В этом безумном мире другие доказательства и не требовались.

Они завернули за угол. Сзади кинотеатр огораживал заборчик. Но начинался он в четырех футах от стены. В этот зазор и направился Биллингсли, вытянув перед собой руки. Остальные гуськом последовали за ним. Мэри уже начало казаться, что Биллингсли, похоже, сам не знает, куда идет, но тут старик остановился. – Мы прибыли.

Он наклонился, и Мэри увидела, как старик что-то поднял с земли, вроде бы ящик. Биллингсли поставил этот ящик на другой, залез на них, оказавшись на одном уровне с окном, то ли с матовым, то ли с закрашенным белой краской стеклом, вытянул руки, взялся за раму снизу и толкнул ее вверх. Окно поднялось.

– Это женский туалет. Будьте осторожны. Подоконник высоко.

И Биллингсли нырнул в окно. Дэвид – за ним, потом Ральф. Маринвилл чуть не упал, карабкаясь на ящики. Он действительно ничего не видит в темноте, подумала Мэри и сказала себе, что никогда не сядет в машину, если Маринвилл будет за рулем. Или на мотоцикл. Неужели он действительно хотел пересечь страну на мотоцикле? Если так, Бог любит его куда больше, чем когда-либо могла бы полюбить она.