Безнадега

Я хотела помочь людям, которых он подстрелил. Подъехала к перекрестку, остановила свой автомобиль и вылезла из кабины. Вероятно, это и спасло мне жизнь. То, что я вылезла из кабины. Потому что Энтрегьян убивал все, что двигалось. Легковые автомобили и грузовички застыли на мостовой, словно брошенные игрушки. У магазина скобяных товаров один грузовик лежал на боку. «Эль камино». Он принадлежал Томми Ортеге. Томми облизывал его, как любимую девушку.

– Я ничего этого не видел, – возразил Джонни. – Коп вез меня по пустынной улице.

– Да, этот сукин сын привык прибирать за собой, этого у него не отнимешь. Он не хотел, чтобы кто-то, приехав в город, задался вопросом: а что тут, черт побери, происходит? Он загнал все машины во дворы или на подъездные дорожки, вот вам и показалось, что все в полном порядке. Тем более что буря не позволяла увидеть лишнего.

– Буря, о которой не предупредили синоптики, – добавил Стив.

– Правильно, о которой не предупредили синоптики.

– Что случилось потом? – спросил Дэвид.

– Я подбежала к людям, которых он застрелил. Сначала к Эвелин Шунстек, она работает в библиотеке. Энтрегьян уложил ее выстрелом в голову. Мозги разлетелись по асфальту.

Мэри передернуло. Одри это заметила и повернулась к ней.

– Вот что вы все должны помнить. Если Колли вас увидит и решит убить, вам конец. – Она обвела взглядом остальных, дабы они убедились, что Одри не шутит. И не преувеличивает. – Он стреляет без промаха. Имейте это в виду.

– Запомним, можете не сомневаться, – заверил ее Стив.

– Другой был посыльным. В униформе «Тасти-кейк». Энтрегьян тоже попал ему в голову, но не убил.

Джонни было знакомо то спокойствие, с каким говорила Одри. Он это уже видел во Вьетнаме, у тех, кто вышел живым из боя. Сам Джонни в боях не участвовал, вооруженный только ручкой, блокнотом да диктофоном. Он наблюдал, слушал, записывал, чувствуя себя посторонним. И завидовал. Горькие мысли, которые тогда обуревали его – евнух в гареме, тапер в борделе, – теперь казались дурацкими.

– Когда мне исполнилось двенадцать лет, отец подарил мне мелкокалиберное ружье, – продолжала Одри. – Выйдя из нашего дома в Седалии, я первым делом подстрелила сойку. Когда я приблизилась к ней, она была еще жива. Дрожала всем тельцем, ее клюв открывался и закрывался. Мне так хотелось повернуть время вспять, чтобы не было этого выстрела. Я опустилась на колени и ждала, пока сойка умрет. Я чувствовала, что должна сделать для нее хотя бы это. Сойка продолжала дрожать, пока не умерла. Точно так же дрожал и посыльный. Он смотрел мимо меня, вдоль улицы, хотя там никого не было, а лоб его покрывали мелкие капельки пота. Голова его изменила форму, на плече лежало что-то белое. Я поначалу подумала, что это пенопласт, знаете, какой кладут в посылки, если отправляют что-то хрупкое. Потом поняла, что это осколки костей. Его черепа.

– Я больше не хочу этого слышать, – бросил Ральф.

– Я вас не виню, но думаю, мы должны знать все, – ответил Джонни. Может, вам с мальчиком прогуляться за сцену? Посмотрите, что там есть.

Ральф кивнул, поднялся и посмотрел на Дэвида.

– Нет, – качнул головой мальчик. – Мы должны остаться.

Ральф в нерешительности смотрел на него. Дэвид кивнул:

– Извини, папа, но мы должны.

Ральф постоял несколько мгновений, потом сел. Во время этого разговора Джонни случайно глянул на Одри. Та смотрела на мальчика со страхом и восторгом. Словно никогда не сидела такого, как он. Потом Джонни подумал о крекерах, появляющихся из коробки, как из бездонной бочки, и сам задался тем же вопросом: а есть ли еще такие, как Дэвид Карвер? Вспомнились ему и щель между прутьями решетки, и слова Биллингсли о том, что через нее не пролез бы и сам Гудини: не пустила бы голова. Они зациклились на стервятниках, пауках, койотах, крысах, выпрыгивающих из кучи покрышек, домах, в которых кишели гремучие змеи, Энтрегьяне, который говорил на непонятном языке и стрелял, как Буффало Билл [прозвище Уильяма Коули (1846-1917), знаменитого следопыта и охотника на 6изонов.]. А про Дэвида как-то забыли. Так кто же он, этот Дэвид?

– Продолжайте, Одри, – подала голос Синтия. – Только, если сможете, перейдите с эр на пи-джи тринадцать [имеются и пиду категории фильмов: R доступ для подростков моложе 17 лет ограничен, РJ-13 – просмотр только в присутствии родителей.].

Одри недоуменно посмотрела на Синтию, потом вроде бы поняла, чего от нее хотят, и продолжила.