Игра Джералда

Совсем в другом мире Джесси ощущает руку Брендона на своем локте и его голос:

– Слишком близко…

Она отодвигается от него. Брендон не прав: было куда ближе и страшнее. Он не понимает ее мыслей и чувств, но это не важно. Сейчас все голоса в ее голове говорят хором, что если теперь она не приблизится к нему так близко, насколько возможно, он никогда не будет достаточно далеко. Он всегда будет ждать ее в туалете или коридоре или будет прятаться под кроватью в полночь, ухмыляясь своей кривой усмешкой, которая обнажает золотые клыки по углам рта.

Она быстро встает со стула и идет к разделяющему заграждению, ее вуаль колышется, дотрагиваясь до лица. Она слышит испуганный голос Брендона, но этот голос доносится издали… Один из адвокатов (ближе, но все еще на другом континенте) бормочет свой текст.

Еще ближе. Теперь уже пристав смотрит на нее с внезапным подозрением, но кивает, когда Джесси поднимает вуаль и улыбается ему. Все еще не отрывая от нее глаз, пристав показывает на Жобера и качает головой. Джесси читает его мысль:

«Держитесь подальше от тигра, мэм, не приближайтесь к его когтям». Конечно, ей лучше, когда рядом Брендон, который по-рыцарски сопровождает ее, но она не обращает внимания на его испуганный шепот: «Опусти вуаль, Джесси, черт побери, а то я опущу ее сам!» Она не только не собирается делать этого, но и не смотрит в его сторону. Она знает, что это пустая угроза: он не осмелится устроить скандал в помещении суда, но, даже если бы все было иначе, это не имеет значения. Ей очень нравится Брендон, однако прошли те времена, когда она поступала так, как ей говорил мужчина. Судья совещается с защитником и прокурором, пристав снова застыл в полудреме, а то, что говорит Брендон, лишь скользит по поверхности ее сознания. На лице Джесси все та же улыбка, которая обезоружила пристава, но сердце бешено колотится в груди. Она теперь в двух шагах от заграждения – двух коротких шагах – и видит: она ошиблась, полагая, что Жобер пишет. Он рисует. Рисунок представляет человека с огромным пенисом. Он опустил голову вниз и занимается онанизмом. Да, это она видит достаточно ясно, но не видит склоненного лица «художника», которое вдобавок закрыто патлами волос.

– Джесси, тебе нельзя… – Это Брендон, он догнал ее и хватает за локоть.

Не оглядываясь, она вырывает локоть. Все ее внимание сосредоточено на Жобере.

– Эй! – произносит она громким шепотом, обращаясь теперь уже к нему:

– Эй, ты!

Ничего не происходит. Ей начинает казаться, что все происходящее нереально. Неужели это она? На заседании суда? Произнесла ли она эти слова? На нее никто не обращает внимания, совсем никто.

– Эй! Подонок! – Теперь ее голос звучит громко и гневно, оставаясь шепотом. – Эй, я говорю с тобой!

Теперь уже судья поднимает голову и морщит лоб. Брендон со стоном кладет руку на ее плечо. Она готова сбросить его руку, потому что больше никогда никому не подчинится, и в этот момент Реймонд Эндрю Жобер наконец оборачивается.

Вытянутый эллипс его лица с большим ртом и кривыми губами, ножевидным носом, выпирающим колпаком лба выражает равнодушие – ни капли любопытства.., но все же перед ней именно то лицо, она убедилась в своей правоте, и чувство облегчения охватывает ее. Страха нет – лишь облегчение.

И тут вдруг лицо Жобера меняется. Волна краски наполняет щеки, а в глазах загорается тот самый огонь, который она видела прежде. Теперь они глядят на нее, как смотрели там, в доме на озере Кашвакамак, с пристальностью неизлечимого лунатика… Она молчит, загипнотизированная этим взглядом и тем узнаванием, которое прочла в его глазах.

– Мистер Майлерон? – резко вопрошает судья из другого мира. – Мистер Майлерон, вы не могли бы мне сказать, что вам здесь нужно и кто эта женщина?

Реймонд Эндрю Жобер исчез: это ночной призрак с лесного озера. Его кривые губы шевелятся, обнажая уродливые зубы – отвратительную пасть дикого животного, – и Джесси видит в уголках рта искры золота. И медленно, очень медленно призрак поднимает свои длинные оранжевые ручищи…

– Мистер Майлерон, прошу вас с вашей незваной спутницей немедленно подойти ко мне, немедленно!

Пристав, разбуженный этим тоном, очнулся от прострации. Стенографистка оглядывается. Джесси кажется, что Брендон берет ее за руку, чтобы выполнить приказание судьи, но это не важно, потому что она не в силах двинуться: с тем же успехом можно было бы сдвинуть колонну в зале. Снова затмение: полное затмение… Снова, после всех этих лет, только звезды освещают мрак ее сознания.