Мареновая роза

– А теперь иди, – велела темнокожая женщина. – Я останусь здесь с твоим мужчиной. Нам ничего не грозит; тот, другой, пройдет через храм.

– Откуда ты знаешь?

– Они всегда идут через храм, – прозвучал простой ответ женщины. – Не забывай, кто он.

– Бык.

– Верно, бык. А ты та, кто прядет шелковую нить для шляпы, которую наденет ему на голову. Только не забывай, что, если он тебя настигнет, ничто и никто не остановит его. Если поймает, то убьет тебя. Просто и ясно. И ни я, ни моя хозяйка не сможем помочь. Он хочет испить твоей кровушки.

«Мне ли об этом не знать, – подумала Рози. – Уж это мне известно гораздо лучше, чем тебе».

– Не ходи, Рози, – взмолился Билл, – Оставайся с нами.

– Нет.

Она оттолкнула его в сторону и пошла вперед; острая колючка царапнула ее по бедру, и боль оказалась столь же приятной, как и исполненный могучей силы крик. Даже ощущение, что из царапины сочится кровь, доставило ей наслаждение.

– Маленькая Рози.

Она повернулась.

– Ты должна дойти до конца раньше, чем он. Знаешь почему?– Конечно, знаю.

– Что вы имели в виду, говоря, будто он – бык? – растерянно спросил Билл.

В его словах звучала тревога, он показался ей мелким и незначительным... И все же Рози никогда не испытывала к нему такой любви, как в этот момент, и никогда ее чувства не достигнут такого накала в будущем. Бледный, потерянный, он казался ей таким беззащитным.

Билл снова закашлялся. Рози осторожно положила ладонь на его плечо, опасаясь, что он отпрянет. Но этого не произошло.

– Оставайся здесь, – сказала она. – Оставайся здесь, ничего не бойся и веди себя как можно тише.

И поспешила прочь. В последний раз край ее маренового хитона мелькнул у дальнего угла храма, где тропа расширялась, а затем Рози исчезла из виду.

Мгновение спустя ее крик, легкий и одновременно ужасный, снова сотряс тишину ночи:

– Норман, в маске ты выглядишь настоящим кретином... Я больше не боюсь тебя, Норман...

– Боже, он ведь убьет ее, – прошептал Билл.

– Может быть, – спокойно отреагировала женщина в голубом платье. – Как бы там ни было, кто-то умрет сегодня навер... – Она умолкла на полуслове и склонила голову набок, внимательно прислушиваясь.

– Что вы дел...

Коричневая рука мелькнула в воздухе и зажала ему рот. Женщина не прилагала видимых усилий, но ему показалось, что рука ее состоит из стальных пружин. Смутное предположение быстро переросло в уверенность и потрясло сознание, когда он ощутил прикосновение ее ладони к губам, когда подушечки пальцев надавили на щеку: это не сон. Как бы ни хотелось ему поверить в обратное, это совсем не сон.

Темнокожая женщина привстала на цыпочки и прижалась к нему, как возлюбленная, все еще закрывая ладонью рот.

– Тс-с, – еле слышно прошептала она ему в ухо. – Он идет.

Билл услышал шелест травы и опавшей листвы под чьими-то шагами, затем его слуха достигло тяжелое надсадное дыхание с присвистом в каждом вдохе. Такое вдыхание ассоциировалось в его сознании с людьми, гораздо более грузными, чем Норман Дэниэлс – с теми, кто весит по меньшей мере триста фунтов. Или с крупными животными. Женщина медленно отняла руку от лица Билла, и они застыли, вслушиваясь в звуки приближающегося существа, Билл обнял ее за плечи, она положила руку ему на пояс. Так они и стояли, и Билл вдруг исполнился странной уверенностью в том, что Норман – или то существо, в которое тот превратился, – не пойдет через храм. Он (оно) обойдет здание и наткнется на них. Он – бык – остановится, взрыхляя копытом землю, низко пригнув похожую на наковальню голову, а потом бросится на них, погонит по узкой тропе, настигнет, затопчет их, поднимет на рога, разорвет в клочья.

– Тс-с-с-с, – выдохнула она.

– Норман, ты идиот...

Звуки окутывали их, как туман, как лунный свет.

– Какой же ты дурак... неужели ты действительно думал, что сумеешь поймать меня? Глупый старый бык!

Последовал взрыв звонкого презрительного смеха, вызвавшего в уме Билла образы битого стекла, глубоких колодцев и пустых комнат в полночь. Он содрогнулся и почувствовал, что все его тело покрылось гусиной кожей.

Со стороны холма, от передней части храма, какое-то время не доносилось ни звука (лишь редкие порывы ночного бриза приглаживали колючий кустарник, словно рука, приводящая в порядок всклокоченные волосы), затем тишина воцарилась и там, откуда взывала Рози. Плоский лунный диск над головой спрятался за облако, подкрасив его края в серебристый цвет. Небо сверкало россыпями звезд, но Билл не заметил ни одного известного ему созвездия. Затем: