История Лизи

Аманда бросилась на Дули.

— Анда, нет! — крикнула Лизи. Даже с едва не открученными яйцами Дули не потерял быстроты. Легко увернулся от Аманды, ударил костлявым кулаком. Другой рукой сорвал очки ночного видения, пользы от которых больше не было, швырнул в траву, выругался. Даже толики здравомыслия не осталось в этих синих глазах. Он мог быть одним из тех мертвяков в «Голодных дьяволах», вылезающих из колодца с тем, чтобы отомстить.

— Я не знаю, где мы, но я могу сказать вам одно, миссас: вы никогда не вернётесь домой.

— Если только ты меня не поймаешь, тогда кто и не вернётся домой, так это ты, — ответила Лизи. Снова рассмеялась. Дули пугал её (чего там, страшил), но ей так нравилось смеяться, возможно, потому, что она знала: смех — её нож. Каждый смешок, вылетающий из её саднящего горла, всё глубже загонял лезвие в его плоть.

— Не смей смеяться надо мной, сука! — взревел Дули. — Не смей, чёрт бы тебя побрал, — и побежал к ней.

Лизи развернулась, чтобы дать дёру. Но не сделала и двух шагов к тропе, уходящей в лес, когда услышала, как Дули вскрикнул от боли. Обернувшись через плечо, увидела, что он стоит на коленях. Что-то торчало из его предплечья, и рубашка в этом месте быстро темнела. Дули поднялся на ноги и с ругательством за что-то схватился. Выдернуть не получилось. Лизи увидела нечто жёлтое. Дули вновь вскрикнул от боли, свободной рукой ещё раз попытался освободиться.

Лизи всё поняла. Догадка пришла как откровение, и она не сомневалась, что всё так и было. Дули побежал за ней, но Аманда выставила ногу, о которую он споткнулся и упал на перекошенный деревянный крест на могиле Пола Лэндона. А теперь вертикальная стойка торчала из его бицепса, как огромная шпилька. На этот раз Дули её выдернул. Ещё больше крови потекло из открытой раны, алое проступило на локте. Лизи знала, что должна поторопиться и не позволить Дули выместить свою ярость на Аманде, которая лежала чуть ли не у его ног.

— Тебе блоху не поймать, не то что меня! — звонко выкрикнула она, показала Дули язык, растопырила пальцы, вставила большие в уши и покрутила кистями.

— Сука! Блядь! — проорал Дули и бросился к ней. Лизи побежала. Она больше не смеялась, боялась смеяться, но улыбка всё-таки гуляла по губам, когда её ноги нашли тропу, и она помчалась в Волшебный лес, где практически наступила ночь.

6

Указатель «К ПРУДУ» исчез, но как только Лизи пробежала первые несколько десятков футов тропы (более светлая тропа, казалось, плавала среди тёмных масс деревьев), впереди раздались первые смешки. Хохотуны, подумала она и рискнула оглянуться, решив, что её дружок Дули, услышав этих крошек, может передумать и…

Но нет. Дули никуда не делся, она видела его в последних ошмётках уходящего света, потому что он её настигал, буквально летел над тропой, несмотря на чёрную кровь, которая теперь покрывала рукав от плеча до запястья. Лизи споткнулась о выступающий из земли корень, едва не упала, лишь каким-то чудом удержалась на ногах, прежде всего потому что напомнила себе: если она упадёт, Дули через пять секунд окажется на ней. И тогда последним, что она почувствует, будет его жаркое дыхание, последним, что долетит до её ноздрей, будет аромат окружающих деревьев, меняющихся с наступлением ночи, переходящих в более опасную ипостась, последним, что она услышит, будет безумный смех этих гиеноподоб-ных тварей, живущих в глубине леса.

Я слышу его тяжёлое дыхание. Я слышу его тяжёлое дыхание, потому что он приближается ко мне. Я бегу на пределе скорости (и долго так не протяну), но он всё равно бежит быстрее меня. Почему перекрученные яйца не притормаживают его? Почему не притормаживает потеря крови?

Ответ на оба вопроса был прост, чистая логика, ничего больше: они притормаживали. Если бы не перекрученные яйца и потеря крови, он бы её уже догнал. Лизи бежала на третьей передаче. Попыталась врубить четвёртую и не смогла. Вероятно, не было в ней четвёртой передачи. За её спиной шумное и учащённое дыхание Джима Дули становилось всё громче, всё ближе, и она знала: через минуту, может, меньше, она почувствует, как его пальцы первый раз хватаются за рубашку на спине. Или за её волосы.

7

Тропа пошла вверх, тени становились всё гуще. Лизи подумала, что наконец-то начинает чуть-чуть отрываться от Дули. Оглянуться она не решалась, но молила Бога, чтобы Аманда не последовала за ними. На холме Нежного сердца, возможно, было безопасно, как и у пруда, но вот в этом лесу о безопасности не могло быть и речи. И главная опасность, конечно же, исходила не от Дули. Теперь она уже слышала слабое, мечтательное позвякивание колокольчика Чаки Гендрона, который Скотт украл в другой жизни и повесил на ветке на вершине следующего подъёма.