Он немного посмеялся.
— Я думал, что мы встретимся, — добавил я, — и, как всегда, отпразднуем Новый год вместе. Как ты отнесешься к моему предложению?
— Чудесно! — воскликнул Эрни. Казалось, его воодушевила моя идея. — Посмотрим Гая Ломбардо и его новогоднюю программу. Это будет замечательно!
Я снова замолчал, не зная, что сказать. Наконец осторожно проговорил:
— Ну, может быть, Дика Кларка или кого-нибудь еще. Гай Ломбарде давно умер, Эрни.
— Умер? — Эрни явно был в некотором замешательстве. — Ах да. Ну конечно, умер. Но ведь Дик Кларк еще выступает, да?
— Верно, — сказал я.
— Ну, так пусть будет Дик Кларк, — произнес Эрни уже совершенно не своим голосом. У меня неожиданно потемнело в глазах,
(лучший запах в мире… не считая запаха гнили)
и рука судорожно сдавила телефонную трубку. Я был готов закричать. Я говорил не с Эрни, я говорил с Ролландом Д. Лебэем. Я говорил с покойником.
— Да, посмотрим Дика, — услышал я себя, как будто издалека.
— Как твое самочувствие, Дэннис? Ты уже водишь машину?
— Нет, пока еще нет. Я попрошу отца привезти меня к тебе. — Я набрал воздуха в легкие, а потом выдохнул:
— Может быть, ты отвезешь меня обратно? У тебя ведь есть машина?
— Конечно! — Он на самом деле обрадовался. — Да, это будет здорово, Дэннис! По-настоящему здорово! Посмеемся, развлечемся — как в старые добрые времена.
— Да, — сказал я. А потом — клянусь Богом, у меня вырвалось само собой — добавил:
— Как в офицерском клубе.
— Да, верно! — со смехом ответил Эрни. — Правильно. До встречи, Дэннис.
— Правильно, — автоматически повторил я. — До встречи.
Я положил трубку, посмотрел на телефон, и неожиданно меня затрясло от дрожи. Никогда в жизни мне не было так страшно, как тогда. Позже я задавал себе вопрос: не мог ли Эрни пропустить мимо ушей мою реплику об офицерском клубе? — но в тот момент у меня не было сомнений: Лебэй вселился в Эрни. Мертвый или нет, Лебэй вселился в него.
И Лебэй вытеснил Эрни.
Отец подвез меня к дому Каннингеймов и помог дойти до двери — мои костыли не были предназначены для передвижения по обледеневшей и заметенной снегом дорожке.
Машин, принадлежащих Майклу и Регине, не было видно, но Кристина стояла возле гаража, покрытая тонким слоем сверкавшей на солнце изморози. Бросив на нее взгляд, я почувствовал какой-то тупой страх. Мне не хотелось возвращаться домой на ней — ни сегодня, ни когда-либо еще. Я бы с радостью сел за руль моего совсем обыкновенного, наспех отштампованного «Дастера».
Дверь открыл Эрни. Он даже не был похож на себя. Его плечи ссутулились; движения были замедленны. Я сказал себе, что нахожусь под властью своих подозрений, и, конечно, понимал, что порядком накрутил себя перед нашей встречей… и все же я знал, что это было так.
Он был одет во фланелевую сорочку и в джинсы.
— Дэннис! — проговорил он. — Здорово, парень!
— Привет, Эрни, — сказал я.
— Здравствуйте, мистер Гилдер.
— Хеллоу, Эрни. — В знак приветствия мой отец поднял руку. — Как твои дела?
— В общем-то не очень. Но скоро все переменится. Новый год, новые силы, старое дерьмо уходит, так ведь?
— Пожалуй, — несколько ошеломленно произнес мой отец. — Дэннис, ты уверен, что мне не нужно заезжать за тобой?
В ту минуту я больше всего на свете хотел бы вернуться домой на машине отца, но на меня внимательно смотрел улыбающийся Эрни.
— Нет, Эрни отвезет меня… если его развалюха тронется с места.
— Ой, поосторожнее, Дэннис, — сказал Эрни. — Она у меня девочка чувствительная.
— Чувствительная девочка, говоришь?
— Да, чувствительная, — улыбаясь, ответил Эрни.
Я повернул голову и воскликнул:
— Прости меня, Кристина!
— Так-то лучше.
Наступило молчание. Отец и я поедали глазами невысокую лестницу, которая вела на кухню. Затем отец проговорил:
— О'кей, ладно. Только не пейте слишком много, ребята. Эрни, позвони мне, если почувствуешь, что тебе лучше не садиться за руль.
Он пошел к машине. Я смотрел ему вслед и чувствовал, как костыли все сильнее врезаются мне в подмышки. Когда он сел в машину и вырулил на дорогу, мне стало немного легче.
Я отряхнул снег с костылей и проковылял на кухню Каннингеймов. Ее пол был покрыт гладким пластиком.
— Ты ловко управляешься со своими штуковинами, — проговорил Эрни, наблюдавший за моими осторожными движениями. Затем он достал из кармана сигару, откусил один из кончиков и закурил.