Друзья и звезды

И здесь очень много разных интересов задействовано. Часть людей — искренне ненавидящие любую систему и с ней посильно борющиеся. Часть — националисты, часть — фашисты. Часть — олигархические проекты…

Это стал такой, знаешь, не Ноев ковчег, а мусорный бак, в котором, к сожалению, рядом с достойными людьми, как Явлинский, оказываются просто нерукоподатные подонки. Но нельзя было представить в страшном сне на одной сцене демократов и фашистов. Ты знаешь, здесь мои симпатии на стороне Валерии Ильиничны Новодворской. Все-таки в политике, она говорит, надо быть чистоплюем.

М.В. А кто там был фашистами на митинге?

B.C. Тор, выступавший. Белов-Поткин.

М.В. Белова я знаю, ну какой же он фашист.

B.C. Точнее, национал-социалисты, потому что фашисты все-таки — они более разумные ребята итальянские, в чистом виде, а не те, которые пошли за Гитлером, если брать политологически. То, что кричал Белов-Поткин, было ужасающее выступление.

А затем господин Навальный, который никогда не скрывал своих ультранационалистических взглядов. Все эти его ролики, где Навальный показывает, как из пистолета надо стрелять в голову террористам. А под видом террористов там такой кавказец.

М.В. Я не видел этих роликов. То, что я от Навального слышал, лично у меня, кроме согласия, ничего не вызвало.

B.C. У меня же услышанное вызывает много несогласия, потому что дело всегда в нюансах. Плюс я же смотрю не только что он говорит и пишет, но и что он снимает. И дальше отслеживаю логику его развития. Просто вижу. Знаешь, очень эффективно боролся и Гитлер с коррупцией.

М.В. Да, это правда.

B.C. Что не мешало ему оставаться Гитлером. Поэтому, когда Навальный какие-то вещи попытался сказать Акунину, в частности, что вы нас не трогайте четыре-пять лет, и мы, десять — двадцать человек, сможем изменить всю страну не на базе законов, а на базе «общего морального чувства» — ну-ну, есть над чем задуматься.

М.В. Я читал эту переписку и сознаюсь — лично я не сумел вычитать ничего. Значит, ты вычитал больше.

B.C. А это ведь фраза страшная — когда мы отменяем закон и действуем «на основании общего морального чувства». Я не хотел бы оказаться в поле морального чувства Навального. Совсем. У меня к нему еще по его деятельности в Кирове очень много вопросов. Вообще к нему много вопросов: по уходу его из «Яблока» хотя бы. У парня есть немало скелетов в шкафу.

М.В. Факт в том, что — как только появляется фигура, которая может составлять кому-то, где-то, как-то, какую-то конкуренцию, — эту фигуру первым делом начинают затаптывать коллеги. Те, кто только что считались коллегами. А потом набегают с сапогами и все остальные.

B.C. Не соглашусь. Леша как раз проект, который активно раскручивают.

М.В. Кто?

B.C. Ну, мы же с тобой видели все эти гламурные журналы. Никто не знал, кто такой Навальный. А в это время гламурные журналы выходят с его изображением на обложке. В магазинах появляются книги «Кто такой Алексей Навальный». Между тем до сих пор никто толком не знает, так кто же такой Алексей Навальный.

М.В. А зачем это гламурным журналам? Кому выгодна эта раскрутка? Кто, такой богатый и влиятельный, хочет свергнуть нынешний порядок?

B.C. Леша же начал с очень интересной темы. Леша начал на «сливах». Но ведь очевидно, что по «Транснефти», по всем прочим темам никаких расследований не было. То есть это был слив информации, после чего на площадке ЖЖ накручивается или как угодно набирается дикое количество посещений, тема подхватывается. А там вполне конкретно идет борьба старого и нового менеджмента. О чем свидетельствует его переписка со Стасом Белковским, который выполняет вполне конкретные коммерческие заказы. Навальный сам не проводит никаких расследований.

М.В. Строго говоря, это опять же конфликт крупных хозяйствующих субъектов?

B.C. Конечно.

М.В. Совершенно ужасно! О, можно ли верить в чьи-то честные, благородные и бескорыстные начинания?

B.C. Бесспорно. Есть много людей. Вот, как ни странно, при всем моем сложном к нему отношении, я считаю, что у Володи Рыжкова очень много здравых идей. И он гораздо более чист, чем многие из тех, с которыми он стоял рядом на трибуне.

М.В. Совершенно готов согласиться. И тем более не понимаю: почему он не выдвигает внятную программу — что делать?