Друзья и звезды

М.В. Каким образом вы с Сашей… его фамилия Альцгеймер… Сашина… Боже мой! Мне это не нравится…

А.М. Саша? Который? Сейчас разберемся. Чем он занимается? Не расстраивайся, все пройдет.

М.В. Вы с ним на Амазонку ездили.

А.М. Розенбаум. Ничего, не страшно, вспомнили.

М.В. Это одно из трех: или склероз, или антисемитизм, или зависть! Или алогичная невоспроизводимая ситуация. Каким образом Макаревич с Розенбаумом забрались в дебри Амазонки?!

А.М. Он мне позвонил ночью. При том, что мы хорошо относились друг к другу, не могу сказать, что были близкими друзьями. Вместо «здравствуй» сказал: слушай, ты читал в детстве «Полковника Фоссета»? Конечно, сказал я. Это была моя настольная книга. Человек, проложивший границы Бразилии во славу британской королевы. Он говорит: не хотел бы ты пройти его маршрутом немножко? Конечно, мечтал, сказал я. Ну так поехали, сказал он. Я говорю: как? А вот так. Найдем хорошего проводника и пойдем. Вдвоем. Ну, с проводником.

И я вдруг понял, что это совершенно возможно. Дальше я стал говорить, что вот, да, но мы сейчас пластинку пишем, потом гастроли. Он сказал: знаешь, я тоже не на курорте, у меня тоже пластинка, гастроли. Давай наметим себе месяц, хочешь — через год, хочешь — через полгода. Сейчас его забьем, этот месяц, чтобы нам его никто уже не портил. За это время найдем проводника и пойдем.

Так и получилось.

После этого мы с ним ходили в Пантанал — это тоже Бразилия. Мы ходили в Гренландию. Собираемся идти в Кызылкумы. Периодически такие вылазки совершаем. Получаем от этого бешеное наслаждение.

М.В. В Кызылкумах я был, и это место не показалось мне интересным. Гренландия — это, конечно, круто. Но вот что касается Амазонки — это да! И вы поднимались от устья наверх?

А.М. Нет, мы от Манагуса долетели до Табатинги. Это недалеко. Чуть выше по течению. И ушли в приток. Потому что сама Амазонка сегодня очень обжитая. Это как река Волга такая. По берегам деревни, торговля на лодочках.

М.В. Но вы по течению поднимались или опускались?

А.М. Мы пошли вверх немножечко, потом ушли налево в речку, которая называется Кишита. И вот она уходит уже в совершенные джунгли.

М.В. Сколько времени вы провели на воде?

А.М. Дней десять.

М.В. И сколько за это время прошли километров?

А.М. Мы шли на моторе. Можно всё по карте восстановить… Я думаю, километров 130.

М.В. Много народу было с вами? Сколько вся экспедиция?

А.М. Я, Сашка, Андрюша Куприн, который к этому моменту уже трижды туда ходил и имел некоторый опыт, индеец-проводник по кличке Жакоре… Даже не помню, был ли у нас моторист или Жакоре сам управлялся со своим мотором.

М.В. А прививки от страшных комаров, насекомых и ядовитых рыб вы делали перед этим?

А.М. Существует прививка от желтой лихорадки, которая действует 10 лет, и я ею привит постоянно. Прививки от малярии человечество не придумало.

М.В. Без всяких прививок вы отправились в джунгли Амазонки?

А.М. Все прививки, которые можно было сделать, мы уже сделали.

М.В. Так какие?

А.М. Желтая лихорадка.

М.В. И всё?

А.М. Да.

М.В. А больше там ничем не болеют?..

А.М. Нет. Еще там болеют простудой, гриппом.

М.В. Ты издеваешься.

А.М. Можно травануться, если будешь всё что ни попадя в рот тащить. Это понятно. Что касается кровососущих насекомых, они поражают, конечно, своей настырностью и многообразием…

М.В. Круче наших комаров?

А.М. Но в том-то и дело, что нет. Я тебе могу сказать, что в сезон на Байкале где-нибудь или в Сибири покруче бывает, чем на Амазонке.

М.В. Мошка в тундре — это просто конец всему.

А.М. Да, так что у нас бывает и похуже.

М.В. Вопрос сугубо практический, хотя и несалонный. Показатель того, как жрет гнус, — это возможность, простите великодушно, сходить в туалет. С этим возникали трудности?

А.М. Ну, в определенном смысле да, конечно.

М.В. Еще одна твоя — не специальность, не профессия… но все-таки склонность, где достиг многого, — готовка. Мастер-кулинар и гастроном-наставник. Ты готовить любишь, умеешь, у тебя за столом все всегда вкусно, — и обязательно все с доворотом и выпендрёжем. Много лет ты учил страну искусству обжорства в передаче «Смак», каковую сам и придумал. С чего у творческой личности любовь к ублажению желудочно?