Александр II. Жизнь и смерть

Вот цитаты из произведений Победоносцева, которые он внушал на­следнику и которые исповедовала эта оппозиция. И они же востребо­ваны у нас до сих пор:

«Конституция и парламент — великая ложь нашего времени». «Ве­ликая правда — самодержавие царей».

«Старые учреждения, старые предания, старые обычаи — великое дело... народ дорожит ими, как Ковчегом завета предков».

«Выборы — всего лишь дело искусства, имеющего свою стратегию и тактику подобно военному искусству. Толпа слушает того, кто гром­че кричит и искуснее подделывается пошлостью и лестью под ходячие в массе понятия и наклонности. Выбранный, как правило, — излюбленник хорошо организованного меньшинства. В то время как боль­шинство бессильно перед кружком или партией... По теории избира­тель отдает свой голос за кандидата, потому что знает его и доверяет ему. На практике... он его совсем не знает, но избирателю натвержено о нем речами и криками заинтересованной партии...»

ПАРТИЯ АНИЧКОВА ДВОРЦА

Так возникла эта партия. Она должна была защитить права цесаревича Александра Александровича.

В нее входят все противники реформаторского курса. В конце 1870-х годов участники этой вельможной оппозиции генерал Р.А. Фадеев и генерал-адъютант И.И. Воронцов-Дашков написали некий манифест контрреформаторов. Это была книга «Письма о совре­менном состоянии России». В «Письмах» западным конституциям противопоставлялось «живое народное самодержавие»: «Царь должен быть самодержцем, царем, а не главой исполнитель­ной власти». Критиковался «непомерно громадный бюрократическим механизм, зараженный нигилизмом» и содержался призыв к... «вос­становлению допетровских государственных форм».

Наследник преподнес рукопись отцу. И император разрешил из­дать ее... но только — за границей.

Между тем оппозиция растет. В постоянных совещаниях в Аничковом дворце принимают участие люди страстной убежденности — иде­ологи национализма, публицисты: князь Мещерский и поборник идеи великой славянской империи Катков.

Вот так оформился этот союз самых консервативных элементов. И во главе его — наследник престола. Но дирижирует происходящим ним­фа Эгерия — Константин Победоносцев.

Они объявят себя партией охранительницей устоев, партией порядка.

Так начинаются сражения Аничкова дворца с Зимним дворцом, о котором уже знает весь чиновный Петербург.

Вот почему не побежал бы доносить о взрыве в Зимнем дворце Су­ворин, чья газета была рупором ретроградов, голосом камарильи.

Он не стал бы спасать царя, про которого вождь ретроградов так ясно сформулировал: «Судьбы Божьи послали нам его на беду России».

«КОЛЕБЛЯСЬ НАД БЕЗДНОЮ»

Итак, либералы против императора, потому что реформы останови­лись, ретрограды — потому что были реформы. Но это все — полити­ки, вожди общественности. Но с кем обычные люди, что говорит «на­род»? Оказывается, и народ — недоволен.

«Истинная подкладка этого недовольства очевидна: общий упадок благосостояния при частных искусственных исключениях», — писал все тот же современник событий, знаменитый историк Ключевский.

Половинчатые реформы и, прежде всего, не доведенная до конца аграр­ная реформа плюс воровской русский капитализм сделали свое дело. На­ступило «обнищание масс и общее недовольство», которое всегда сопро­вождает русские реформы. И на фоне этого обнищания, как писал тот же Ключевский, «шла упорная работа старины». Ретроградная партия вну­шала обществу, что все беды оттого, что были реформы. И настоящий путь — назад в московскую Русь, в николаевское царствование, в самодержавие.

Обществу с успехом объясняли любимое российское: что вперед — это значит назад.

«В результате апатия времен Николая I уступила место общему ропоту», «вялая покорность судьбе сменилась злоязычным отрицанием существующего порядка» (Ключевский).

И военный министр Милютин записал в дневнике: «Правительство сейчас не поддерживает никто».

«Колеблясь над бездною» — так определил тогдашнее состояние России Федор Достоевский.

ЛИСИЙ ХВОСТ И ВОЛЧЬЯ ПАСТЬ

И тотчас после взрыва император созывает руководителей силовых ве­домств. Но они сидят в полной растерянности и молчат.

«Видел генералов Дрентельна и Гурко. Оба будто зрители того, что про­исходит. А один — шеф жандармов, другой — полномочный генерал-гу­бернатор и командующий войсками. Полуголовые!» (П.А. Валуев, из днев­ника, 6 февраля).