Кесарево свечение

Тут Лёлика понесло, и он рассказал полубрату Брому историю вполне в духе своего литературно-незаконного папаши. Оказывается, его на гусятинском рынке похитили анчачские торговцы поросятиной. Везли в багаже с дырками для дыхания. Во надышался, Бромчик, представляешь? Во, я надышался! Ну, тут, на Шабаргэ, на невольничьем рынке забодали меня в рабство, в хозяйство полевого командира Нассала Ассхолова, слышал? Справедливейший мужик, я тебе скажу, из советской бомбардировочной авиации.

За расу Лёлика, как других, вообразите, не били. Так он сумел себя поставить. Циклевал паркеты. На всю жизнь нациклевался! К тому же там надсмотрщиком был свой парень, комсорг из дивизиона малых катеров Уела Сусами; подкармливал алкоголем.

Этот Уела однажды из-за девчурки такой Виолетты подрезал жилу Нассалу, и тогда они вместе бежали через пролив на Кубарь и здесь вот на метеостанции начали квасить и квасим уже пять дней и ночей без перерыва. Щас, значит, бутылки иду сдавать в Шлакоблоки и тут вижу какой-то знакомый колосс возвышается, то ли Ахиллес Задунайский, то ли братец Бромчик, свой подкожный, вот так встреча!

Увлеченный интересной историей Бром даже и не заметил, как Лёлик обогнул улавливающие металл воротики и прошел на территорию сбоку. Вдвоем молодые люди двинулись от ворот к монументу. Те двое, что там вместе с Бромом дежурили, хотели было напомнить о проверке на металл, но тут их внимание было отвлечено приближающейся группой из семи индивидуумов, включая двух привлекательных женщин.

У пишущего эти строки не возникает ни малейшего желания касаться деталей развернувшихся далее событий. Достаточно будет сказать, что те двое у внешних ворот так и остались там стоять с заклеенными ртами и со стреноженными конечностями. Что касается вошедших «каналий», то они быстро догнали Лёлика и взяли у него из сумки то, что им нужно было, но только не пустую посуду, потому что ее там не было. Изумленному Брому сказали: «Пойдешь с нами – не пожалеешь! А не пойдешь – пожалеешь». И он пошел, так как понял, что имеется в виду.

Из второго КП вышли навстречу компании еще четверо атлетов. Эти ребята вовремя не услышали шума крыльев приближающихся валькирий. Они лишь успели потянуться за своими стволами, как были оглушены шумом этих налетающих крыльев.

А в это время в глубине дворца, в кабинете самого ААГ, завершался прием довольно важного гостя, избранника кукушкинского народа, губернатора Скопцо-внука. Артемий Артемьевич, проявляя уважение к легитимным структурам, сидел не за царским столом, а напротив своего гостя в кожаном кресле и даже слегка касался его коленом. Они смотрели друг на друга и «милели людскою лаской». Любителям партийной живописи могло бы прийти на ум, что происходит встреча молодого Брежнева со зрелым Берией. Добавим невзначай: именно таким властителем дум мог бы стать мингрельский гедонист, если бы сорок с чем-то лет назад удался его план перестройки Советского Союза. План, однако, не удался, поэтому и все разговоры о сходстве Берии и Горизонтова звучат неуместно.

Весь внутренний круг, разумеется, присутствовал, расположившись вдоль стен карельской березы в таких же великолепных креслах: Равиль Равильевич, Борис Борисович, Эрни Эрнестович, Вера Верхарновна и Душан Душанович. Последнего джентльмена, обладавшего некоторым сходством с молодым Микояном, забегая вперед, можно объявить виновником приближающейся катастрофы. Именно он третьего дня доложил боссу результаты расследования злополучной группы «Природа». Все было ясно: отчетливо высвечивался «Канал», извечный враг как бы давно уже не существующего ТНТ, начиная еще с «Баграма». Никаких этих кликух, конечно, нельзя было даже произнести в присутствии почетного члена «Рыцарской чести России» и активного сопредседателя международного клуба дельцов «Форс-Мажор». Надо было так доложить, чтобы он все понял и без имен и без названий, что и было сделано Душаном Душановичем. Именно Душану Душановичу и было дано понять – не словами, конечно, а светотенью лица, – что с «канальями» надо кончать немедленно и прямо здесь, на Кукушкиных островах. Вот почему именно к Душану Душановичу свирепо вскинулся Артемий Артемьевич, когда вбежала секретарша с паническими криками: «Канальи! Канальи!» Он-то был уверен, что никаких «каналий» уже целые сутки нет в живых, а Душан-то Душанович по каким-то своим пустяковым соображениям отложил операцию на завтра.

Все это произошло через несколько минут, а пока что шел нелегкий разговор с нерадивым коммунягой. Ласково, но со страшноватым поблескиванием (ходили слухи, что это те же самые стеклышки) губернатору пеняли на безынициативность: