Пассажир

— На нас надевают микрофон. С наушником, как на телевидении. Мы задаем вопросы. Те, которые нам велено задавать. А они все слышат и выбирают.

Шаплен представил себе этих кукловодов. Психологов, неврологов, военных. Семь минут на составление профиля. Это немного, но для начала достаточно. Хватит, чтобы дать девушкам зеленый свет.

Внезапная мысль заставила его подскочить. Он схватил Лейлу за запястье, приподнял ей волосы и заглянул в вырез. Но на бронзовой коже не оказалось ни микрофона, ни какого-либо еще устройства для прослушки.

— Что-то не так?

Шаплен выпустил ее.

Взяв очередную сигарету, она выругалась:

— Да нет там ничего, черт побери.

С некоторым облегчением он продолжал расспросы:

— Расскажи, что происходит, когда вы кого-то выберете?

— Я же сказала. Ну, пару раз встретимся с ним в заранее намеченных местах. За нами следят. Фотографируют. Снимают на камеру. — Она прыснула. — Прямо как кинозвезд.

— А потом?

— Типа все. После этих свиданий придурок исчезает. Мы кладем бабло в карман и беремся за следующего.

— Сколько вам платят?

— Три тысячи евро за то, что записываемся к Саша. И три тысячи за окученного лоха.

— Вы никогда не задумывались, что случается с этими беднягами?

— Братишка, с тех пор как я родилась, каждый сам за себя. Буду я цацкаться с дебилами, которых видела три раза в жизни и которые только и думают, как бы меня трахнуть?

— А что сейчас?

— Да ничего. Вся эта фигня прикрылась.

— Давно?

— Наверное, месяц или два. Все равно я больше не собиралась этим заниматься.

— Почему?

— Слишком опасно.

— В каком смысле опасно?

— Девчонки стали пропадать.

— Как Медина?

Лейла не ответила. Наступило пропитанное дымом молчание, готовое вот-вот взорваться от напряжения.

Наконец, не глядя на него, она дрожащими губами спросила:

— Что с ней случилось?

Шаплен молчал. Лейла снова ощерилась:

— Ты обещал, ублюдок! Мы договорились!

— Она погибла, — сблефовал он.

Женщина съежилась еще больше. Кожаное сиденье заскрипело. Она не казалась удивленной, но слова Шаплена, очевидно, подтвердили то, во что она уже давно отказывалась верить. Снова закурила.

— Ка… как?

— Подробностей не знаю. Ее убили ваши заказчики.

Она выдохнула синеватый дым. Ее буквально трясло от страха.

— По… почему?

— Сама знаешь. Слишком много болтала.

— Как я сейчас?

— Тебе нечего бояться: мы с тобой в одной лодке.

— Медине ты говорил то же самое. И вот что вышло.

— Что ты несешь?

— Думаешь, я тебя не узнала? Чертов Ноно! Медина показывала мне фотки. Но меня ты не проведешь, усек?

— Расскажи.

— Чего «расскажи»? Сам рассказывай.

— Я потерял память.

Новый взгляд, на этот раз нерешительный. Лейла пыталась прочитать правду в глазах Шаплена. Она продолжала тихо, словно голос ее притупился:

— Медина встретила тебя у Саша и тут же втюрилась. С чего бы?..

— Тебе я не по вкусу? — улыбнулся Шаплен.

— Так ты небось признаешь только позу миссионера, потом помолиться и баиньки.

Он улыбнулся еще шире. Его крикливый костюм ее не обманул. Как давно он не занимался любовью? Но и здесь он ничего не помнил.

— Ну а те парни в наушниках? Они меня не выбрали?

Она прошептала почти неслышно:

— Выбрали бы, ты бы сейчас не корчил из себя Джека Бауэра.

Он привел свои мысли в порядок. Значит, Арно Шаплен не прошел их кастинг. Но однажды, когда с ним работала Фелис, его уже выбрали. Как же его тогда звали?

— Продолжай.

— Ты заговорил ей зубы. Убедил дать показания, уж не знаю, против кого и во имя чего.

— Дать показания?

— Ты вел расследование. Разоблачал чьи-то махинации. Этакий борец за справедливость. Говорила я Медине: «Ты и так уже по уши в дерьме, не ныряй туда с головой». Но куда там. Она ловила кайф от этих баек о борьбе и правосудии.

— Когда это было?

— В прошлом июне.

В августе Медина оставила ему паническое сообщение: «Обстановка накаляется. Мне страшно». Ноно явился слишком поздно. Они играли с огнем, и она дорого заплатила за их дерзость.

Это лишь укрепило его уверенность: та же история произошла у них с Анной Марией Штрауб, она же Фелис. Еще одна женщина, которую он соблазнил и убедил дать показания. Анну Марию Штрауб убили, наверняка повесили. А как умерла Медина?