Великий маг

– Но сейчас, – заметил я, – дела твои идут неплохо.

– Да и твои, – отпарировал он. – Я видел рейтинг! Верхняя десятка зарабатывает хорошо даже в России.

Официант снова подлетел к Коваленко, как на крыльях, уже с вопросом, что на горячее. Я с улыбкой наблюдал, как Коваленко священнодействует, заказывая из длинного меню компоненты обеда, словно составлял мощное снадобье для воскрешения Иисуса Христа. Официант тоже млел от счастья, есть шанс показать и кухню во всей красе, и свое умение подсказать, какие ингредиенты с какими соединить.

Я перехватил брошенный в мою сторону насмешливый взгляд: мол, учитесь!.. А мне по фигу, ответил я взглядом. Я все жру. Без штучек.

Как принято в России, сперва выпили за встречу, за будущий успех, потом некоторое время стучали ножами и вилками молча. Я уничтожал второй сочный бифштекс, Коваленко – нечто сложное, что пахло и мясом, и рыбой, и креветками, но сверху виднелись маслины, ломтики лимона и чего-то ну совсем странного.

Когда выпили по третьему бокалу, Коваленко сказал с улыбкой:

– Видел, видел, как поступила в продажу допечатка вашего видеоромана «Серый рассвет». Народ так и ломанулся к прилавку, едва объявили… Я не думал, что даже старые вещи уходят со свистом. Но как вы относитесь к этому новому делу?

– Новому?

– Ну да. Вы же начинали с бумажных книг?

– Верно.

– Издали книг двадцать, так?

– Двадцать пять, – уточнил я скромно. – Но последние пять были уже в формате импа.

Он пригубил вино, смеющиеся глаза остро взглянули поверх края бокала.

– И как вам? Старый текстовый формат был проще, понятнее.

– Чем?

– Ну, хотя бы многозначностью. Вы же сами говорили, что при чтении текста происходит колоссальная перекодировка в мозгу. Глаз видит только значки, а вы видим картины. Причем – разные. Вот четыре буквы «стол», но я вижу огромный массивный канцелярский стол с массивными тумбами, вы – изящный компьютерный, а официант – обеденный, с шалашиками салфеток… А с образами персонажей так и вовсе простор! Читатель додумывает сам очень многое.

Я сказал с некоторым раздражением:

– Я?.. Я счастлив! Да, я счастлив, что этим бумажным книгам пришла хана!.. Капут, звиздец, копыта кверху и хвост набок. Осточертело объяснять, оправдываться, уверять, что меня не так поняли, что я не то хотел сказать, тыкать пальцем в текст и говорить, что здесь же вот написано, что ж вы так?.. А мне в ответ тычут в те же буковки и нагло так мне отвечают, что они-де поняли вот так!.

Он хорошо и вкусно расхохотался.

– И что не так? Это значитца, произведение многозначное. Неординарное даже. Чего еще?

– Да мне охренела такая многозначность, когда понимают не так! Я хочу, чтобы меня понимали так, как я задумал, как сделал!.. А каждый ублюдок толкует мои книги, как ему хочется. Один видит разгул насилия, другой нашел патриотические струны, третий увидел призыв бросить все и бежать в Африку спасать пингвинов!.. Ну где у меня пингвины, где?.. Так нет же, этот идиот разразился статьей, где меня долбает именно за пингвинов!. А сотни других идиотов, что не читают мои книги, но читают «Обозрение», поверят, что у меня такая херня, и будут говорить, о, этот Владимир Факельный? Который призывает бросить все и бежать в Африку спасать пингвинов?.. Нет, несерьезный автор. Я таких не читаю.

Он тонко улыбнулся.

– Владимир Юрьевич, но ведь и ваши видеороманы ценят как раз за многозначность! Помню, я прочел одно, жена – другое, сын – третье. Потом давал читать сотрудникам. Каждый, представьте себе, увидел свое!

Я отмахнулся.

– Ту многозначность я запрограммировал сам. И сам до конца проработал все линии развития. И все хлесткие концовки придумал сам, сам нарисовал все-все, вплоть до прилипшего листика на сапоге в финале. Так что не надо мне о ложной многозначности!

– Гм… А мне уши прожужжали… Я еще подумал, что придется выбирать только одну линию, а это непросто. Что вы думаете по этому поводу?

Я пожал плечами.

– Я не киношник. Все лезут с советами, как писать роман, так что поостерегусь советовать, как снимать кино. Одно бесспорно: в схватке с книгами нового поколения кино явно проигрывает..

– Вы уверены?

– Факты…

Он в задумчивости потягивал вино, словно это был виноградный сок.

– У кино есть особенности, которых не будет у книг. Во-первых – широкий экран, во-вторых – множество народа в зале… Уже это создает некую атмосферу. Видеокнигу можно смотреть-читать с экрана ноутбука или пальмика, лежа без штанов в постели или сидя на унитазе, что, согласитесь, снижает особую атмосферу приобщения к искусству… А у нас ваш роман будут смотреть в кинозалах, все прилично одетые, почти все чувствуют некое единство… Да, теперь посещающие кинотеатры – уже отдельный тип людей. Это раньше, когда не было телевидения и видеомагов, в кино ходили все! Теперь все разделились… Ходящие в кино стали чем-то вроде собачников. Те тоже отдельная социальная или психологическая категория, основанная на общности взглядов и вкусов. И даже уровня жизни… Словом, ваш роман будет ориентирован именно на такой слой населения. Вы об этом не думали?