Кошачье кладбище

Но отступать поздно, и Луис это понимал. Он все еще пытался разубедить себя: А ВДРУГ ВСЕ ОБРАЗУЕТСЯ? РИСК — ДЕЛО БЛАГОРОДНОЕ, А ЗДЕСЬ РИСК ПРОДИКТОВАН ЛЮБОВЬЮ. ДА И СЛУЧИСЬ ЧТО… ПЛОХОЕ… НИКТО, КРОМЕ МЕНЯ, НЕ УЗНАЕТ. Я СО ВСЕМ И ПОКОНЧУ. ВЕДЬ У МЕНЯ В ЧЕМОДАНЧИКЕ (НЕ В ТОМ, ЧТО НА КУХНЕ, А В ТОМ, ЧТО В ВАННОЙ КОМНАТЕ, Я ЕГО ЕЩЕ ПРОСИЛ ПРИНЕСТИ, КОГДА У НОРМЫ СЕРДЦЕ СДАЛО) ЕСТЬ ВСЕ НЕОБХОДИМОЕ… ШПРИЦЫ…

Мысли его затмились бессловесной, но истовой молитвой. Приподнявшись, но не вставая с колен, Луис взялся за кирку и начал ковырять землю. Всякий раз, ударяя по твердому грунту, он подавался вперед, едва не падая, как древний римлянин на собственный меч. Мало-помалу ямка росла и вглубь и вширь. Он руками выбирал камни и отбрасывал в сторону, не очищая от налипшей земли. Но кое-какие складывал рядом — для пирамидки.

56

Рейчел хлопала себя по щекам, пока они не начали гореть. И все равно ее клонило ко сну. Вскинувшись в очередной раз, она убедилась, что едет в районе Питсфилда — одна-одинешенька на шоссе. Ей померещилось, будто десятки блестящих, безжалостных глаз вперились в нее, мигая холодными искорками, грозя пожрать.

Нет, это всего лишь огоньки рефлекторов на разделительной полосе, куда спросонья Рейчел завела машину. Пришлось выруливать влево. Взвизгнули шины, что-то скрежетнуло — наверное, машина зацепила один из рефлекторов. Сердце запрыгало в груди, вырываясь из теснины ребер, перед глазами замелькали серебряные мушки. Они то увеличивались, то уменьшались — в такт пульсу. Однако несмотря на страх (ведь она чуть не выехала на встречную полосу!), на громкоголосую песню по радио, она снова окуналась в дремоту.

Странные мысли лезли в голову. «Наверное, ум за разум зашел», — пробормотала Рейчел под аккомпанемент рок-н-ролла. Она хотела было рассмеяться, но не получилось. Потому что пришедшая в голову мысль сейчас, в разгар ночи, вдруг обрела жутковатую достоверность. Рейчел казалось, что она — Дюймовочка, попавшая в середину рогатки там, где резинка. Резинка натягивается, не пускает дальше, гасит усилия слабой девочки… и кто же победит… какая сила возобладает… чему равно противодействие… надо вспомнить физику… НЕ ЛЕЗЬ… тело в состоянии покоя… ПОКОЙНОЕ ТЕЛО, НАПРИМЕР, ЕЕ СЫНА… а если дать ему импульс…

На этот раз шины отчаянно мяукнули, машину потащило на обочину, ударило о заградительные столбики. Руль вдруг перестал слушаться. Рейчел изо всех сил затормозила и расплакалась. Ведь она заснула! Не просто забылась на мгновение, а заснула, ей даже снился сон… а машина мчалась со скоростью девяносто километров в час. Не будь ограждения… или случись ей въехать в большой столб…

Она поставила машину в стороне, закрыла лицо руками и заплакала еще горше. Ее снедали страх и недоумение.

ЧТО, ЧТО МЕШАЕТ МНЕ, НЕ ПУСКАЕТ К МУЖУ?

Собравшись с силами, поехала дальше. Вроде с рулем все в порядке, хотя завтра, когда будет сдавать машину прокатной фирме, неприятного разговора не избежать.

Ничего, НЕ БЕДА. СЕЙЧАС ГЛАВНОЕ — НЕ СПЕШИТЬ. ПЕРВЫМ ДЕЛОМ ВЫПЬЮ КОФЕ.

Увидев поворот на Питсфилд, Рейчел свернула и уже километра через два увидела яркие огни заправочной станции, услышала порыкивание моторов. Пополнила бак с горючим («ЭХ, КТО-ТО крепко к вам приложился!» — чуть ли не с восхищением заметил служащий), зашла в кафе, где пахло растопленным салом и… благословенным, крепким кофе.

Рейчел выпила три чашки подряд, как лекарство. В крепкий черный кофе она добавила очень много сахара. У стойки бара и за отгороженными столиками сидели шоферюги, они напропалую заигрывали с официантками, а те лишь устало посматривали на них — так смотрят сестры-сиделки на тяжелобольных, и на лицах у них играли мертвенные блики неоновых огней.

Рейчел расплатилась, вернулась к машине. Она не заводилась. За поворотом ключа зажигания следовал лишь щелчок.

Рейчел в бессильной ярости принялась молотить кулаками по рулю. Несомненно, какая-то сила хочет задержать ее. С чего бы это не завестись почти новой машине, не проехавшей и пяти тысяч миль. Но она не заводилась, и все тут. И, видно, сидеть Рейчел в этом Питсфилде, хотя до дома рукой подать.

Она прислушалась к отъезжавшим грузовикам. И вдруг безжалостная мысль ударила молнией: а ведь среди них был и грузовик, лишивший жизни ее сына. Только заправившись, наверное, не покряхтывал, а довольно похрюкивал. Рейчел уронила голову и заплакала.