УИЛЛ ДИАБОРН!
КАК ТЕБЕ ЭТО НРАВИТСЯ?
Роланд прочитал записку дважды. Второй раз дался ему с трудом, потому что руки начали дрожать. Перед его мысленным взором возникли все места, где они встречались с Сюзан: эллинг, хижина, лачуга… и все встречи он увидел в новом свете, зная теперь, что за ними наблюдали. А как они были уверены, что встречи эти – тайна за семью печатями. Однако кто-то подсматривал за ними. Сюзан не ошиблась. Кто-то их видел.
Я подставил все под удар. Ее жизнь и наши жизни.
Передай ему мои слова о двери в ад. И голос Сюзан: Ка – как ветер… если любишь, тогда люби меня.
Так он и поступил, в юношеской наглости уверовав, что все обойдется. Не сомневаясь, что ка не отвернется от них, всегда им поможет.
– Каким же я был дураком. – Голос его дрожал, как и руки.
– Да, действительно, – покивал Катберт. – Все так. – Он упал на колени в пыль перед Роландом. – Если хочешь ударить меня, ударь. Изо всей силы, и бей сколько хочешь. Я не подниму руки. У меня была одна цель – разбудить твое чувство ответственности. Если оно по-прежнему спит, бей. Как ты ни поступишь, я все равно тебя люблю. – Берт положил руки Роланду на плечи и поцеловал его в щеку.
Роланд заплакал. То были слезы благодарности, смешанные со слезами стыда и смущения: потому что какая-то самая темная часть его существа возненавидела Катберта, и ненависть эта осталась с ним навсегда. Часть эта возненавидела Катберта именно за поцелуй, а не внезапный удар в челюсть. За прощение, а не желание разбудить.
Он поднялся, держа письмо в одной руке, второй вытирая щеки, отчего на них оставались грязные разводы. Его шатнуло, и Катберт протянул руку, чтобы поддержать своего друга. Роланд с такой силой оттолкнул ее, что Катберт сам упал бы, не схвати его Ален за плечи.
Затем медленно Роланд опустился на колени перед Катбертом, воздев руки, поникнув головой.
– Роланд, нет! – воскликнул Катберт.
– Да, – ответил Роланд. – Я забыл лицо моего отца и прошу у тебя прощения.
– Прощаю, конечно, ради богов, да. – По голосу чувствовалось, что Катберт сам едва сдерживает слезы. – Только… пожалуйста, встань! У меня разрывается сердце, когда я вижу тебя таким!
Мое тоже, думал Роланд. Претерпеть такое унижение! Но я сам навлек это на себя, не так ли? Этот темный двор, трещащая голова, сердце, переполненное стыдом и страхом. Все это мое, за все уплачено.
Они помогли ему встать, и на этот раз Роланд принял их помощь.
– Удар левой у тебя поставлен, Берт, – уже нормальным голосом заметил он.
– Он хорош только в одном случае – когда о нем не подозревают. – ответил Катберт.
– Это письмо… как оно к тебе попало?
Катберт рассказал о встрече с Шими, который никак не мог донести письмо до адресата, словно ждал вмешательства ка… и оно вмешалось, приняв облик Артура Хита.
– От ведьмы, – промурлыкал Роланд. – Да, но как она узнала? Она никогда не покидает Коос, так говорила Сюзан.
– Ничего не могу сказать. Да и важно не это. Главное, чтобы Шими не пострадал из-за того, что отдал мне письмо. А еще лучше позаботиться о том, чтобы эта старая ведьма не предприняла второй попытки связаться в Корделией Дельгадо или с кем-то еще и рассказать о том, что знает.
– Я допустил одну ужасную ошибку, – медленно проговорил Роланд, но я не считаю любовь к Сюзан другой ошибкой, тут я ничего не могу изменить. Как и она. Вы в это верите?
– Да, – без запинки ответил Ален.
– Да, Роланд. – пусть и с неохотой, но вымолвил Катберт.
– Я показал себя самонадеянным глупцом. Если бы эта записка попала к ее тетке, Сюзан отправили бы в ссылку.
– А нас – к дьяволу, на концах веревки, – сухо добавил Катберт. – Хотя я знаю, что в сравнении с Сюзан мы для тебя ничто.
– Так как насчет ведьмы? – спросил Ален. – Что нам с ней делать?
Роланд улыбнулся одними губами, посмотрел на северо-запад:
– Риа. Не знаю, какая она ведьма, но хлопот от нее не оберешься, не так ли? Пожалуй, надо с ней разобраться.
И, наклонив голову, двинулся к бункеру. Катберт посмотрел на Алена, увидел, что и у Эла подозрительно блестят глаза. Протянул руку. Ален взглянул на нее, потом кивнул, скорее себе, чем Катберту, и пожал.
– Ты поступил как должно, – вырвалось у Алена. – Поначалу я в этом сомневался, но не теперь.
Катберт шумно выдохнул:
– Как должно, говоришь. Если б я не застал его врасплох…
– …он бы раскрасил тебя в синий и черный цвета.
– Не только, – возразил Катберт. – Я бы стал похож на радугу.