— Тебе жаль? — переспросил он. — Или тебе жаль меня?
Поскольку Джинни не ответила, он наклонил голову, чтобы посмотреть на нее. Она подалась назад, чувствуя себя неловко, но он поймал ее левую руку — ту, что не держала кофту — поднес к лицу и коснулся губами ее пальцев так быстро и легко, что моргни она сейчас, и она бы не почувствовала ничего.
— Благодарю, — сказал он, отпустил ее руку и повернулся, чтобы уйти.
— За что?
Она озадаченно смотрела ему вслед, когда он кинулся вверх по лестнице.
— За что?
Но он уже не слышал.
— Драко не сделал бы этого, — с какой-то обреченностью сказала Гермиона.
Рон развернулся к ней.
— Ты что, смеешься? — резко ответил он. — Мы говорим о Малфое. Именно это он бы и сделал.
У него это в крови. Он — Парень-Который-Делает-Это!
— Я согласен с Гермионой, — вмешался Сириус. — Он бы не поступил так. Он слишком горд для этого. Любовь по принуждению — нет, это бы его не привлекло.
— В обычных условиях, пожалуй, — сказал помрачневший Лупин. — Но я говорил ему, что этот меч — живой, он обладает собственным злобным умом. Длительный контакт с ним мог бы исказить разум и личность обладателя, заставить его делать то, что обычно он бы не сделал. Сделать его опасным… для самого себя и для окружающих.
Гермиона покачала головой.
— Мы говорим не о примитивной подлости, — тихо сказала она. — Он бы не стал подвергать наши жизни опасности, я искренне верю в это.
— Прости, Герми, — мягко заметил Рон. — Но поскольку ты влюблена в этого парня, ты не можешь судить объективно. Это не твоя вина, но это так.
Гермиона дернулась и замолчала, бросая яростные взгляды.
— В самом деле, — добавил Рон, глаза которого потемнели, — что, если он заключил нечто вроде… сделки со Слитерином? Он примкнул к нему, предложил ему что-то, а взамен получил Гермиону. Она бы и не знала. В этом есть смысл, Малфоя не заинтересовали бы деньги или магическая сила, но это — то, чего бы он не добился своими силами. Наверное, у Слитерина есть своя небольшая армия демонов, так что он послал одного из них навестить Малфоя, но вместо этого тот нарвался на меня и Гарри…
Гермиона перевела отчаянный взгляд от мрачных лиц Лупина и Сириуса на Гарри, который выглядел так, будто его оглушило гранатой.
— Гарри, — заговорила она, и при звуке ее голоса, произносящего его имя, он слегка подскочил и повернулся к ней. — Ведь ты же не веришь этому?
— Я не знаю, — медленно сказал Гарри. — Я не знаю, чему верить…
— Возможно, тебе следует спросить меня, — произнес негромкий, холодный голос у двери. — Или ты не хочешь знать, что скажет за себя сам Парень-Который-Делает-Это?
Это был Драко.
Он стоял в дверях, небрежно прислонившись к косяку — но по тому, как были напряжены его плечи, Гермиона могла сказать, что спокойствием тут и не пахло.
Гарри опустил руки и перевел взгляд на Драко.
— Ты давно стоишь здесь, Малфой? — спросил он.
— Достаточно долго, — буднично ответил Драко. — Возможно, я хладнокровный сухарь, но у меня безупречное чувство времени.
— Драко… — заговорила Гермиона, подавшись вперед.
Рон удержал ее за руку.
— Давай выслушаем, что он сам скажет, Гермиона, — сказал он.
Все глаза в комнате повернулись в сторону Драко. Он не пошевелился, выражение его лица не изменилось, но его серебряные глаза метали гневные искры.
— Мне нечего сказать, — огрызнулся он. — Но если вы думаете, что я бы за это продал свою душу, то у вас даже меньше воображения, чем я предполагал.
— Прежде всего, воображение нужно, чтобы предположить, что у тебя есть душа, Малфой, — парировал Рон.
На мгновение им показалось, будто Драко вот-вот рассмеется.
— Ты бы удивился, — сказал он.
— Драко, — заговорил Сириус, наклонившись над столом, тихим напряженным голосом. — Ты должен рассказать нам, что происходит. Гарри рассказал нам кое-что, что очень беспокоит нас, и нам нужно знать, что…
— Ты мне не отец, — холодно сказал Драко, сверкнув глазами в Сириуса. — Я не обязан тебе рассказывать. Что тебе хочется узнать? Что я не опасен? Что ж, я не могу обещать тебе этого.
Особенно, если…
— Никто не думает, что ты продал свою душу, — прервал Лупин. Он обошел стол и осторожно двигался к Драко, как если бы тот был бомбой, готовой взорваться.
— Ты ведешь себя, как в мелодраме. Мы боимся за тебя, а не…