— Я заранее знал, что ты так скажешь. О которой из обид сейчас речь?
— А их разве две?
— Думаю, наберется и побольше.
— Ванесса упросила меня прочесть роман, при этом ссылаясь на тебя. Я прочел, и мне он понравился.
— Фрэнсис, по всей стране полно людей, годами ждущих, когда ты прочтешь их рукописи и выскажешь свое мнение. Многие из них умрут, так этого и не дождавшись, а еще больше умрет на месте, получив твой вердикт. Каким образом Ванесса сумела обойти их всех в очереди?
— Она твоя жена, Гай. Я сделал это из уважения к тебе.
Что бы ты сказал, если бы я отфутболил ее рукопись?
— Я сказал бы тебе «спасибо».
— Ты шутишь.
— Я серьезно.
— Это хороший роман.
— Я тебе верю.
— Ты разве его не читал?
— Нет. Она против того, чтобы я читал его до публикации.
А что с Поппи?
— Та же история. Ванесса запретила показывать ей рукопись.
— Речь не об этом, Фрэнсис. Какие отношения у тебя с Поппи?
— Я ее люблю.
— Любишь?! Ей шестьдесят шесть, а сколько тебе — сорок два? Плюс к тому она мать одной из твоих клиенток и теща другого клиента. И плюс ко всему ты знал о моей любви к ней.
— Ты не говорил о любви. Ты говорил, что хочешь подкатить к ней яйца, а потом написать об этом роман. Я тогда же просил тебя отказаться от этой затеи.
— Ты просил отказаться от затеи с романом. А подкатывать яйца к теще ты как раз активно советовал.
Наш разговор перешел на повышенные тона, и к нему с возрастающим интересом прислушивались все прочие посетители тесного ресторанчика. Они ожидали продолжения. Во взглядах, которые я ловил на себе, чувствовался призыв: «Ну-ка, врежь ему хорошенько! Вышвырни его на улицу!» Без сомнения, аналогичные сигналы поступали от них и Фрэнсису. Им было все равно, кто из нас победит. Они просто хотели посмотреть драку, желательно с пролитием крови. Литературный агент против автора — этот кулачный поединок станет хорошим дополнением к коллекции трагедий и скандалов, сопровождающих загнивание и умирание нашей профессии. Жаль, что я не позвал сюда еще и Ванессу. Жена-писательница против мужа-писателя — то-то был бы славный бой!
— Ты ввел меня в заблуждение… — начал Фрэнсис, но тут наши разборки прервало появление жареного осьминога.
Я терпеть не мог жареного осьминога, однако заказывал его в каждом лондонском ресторане. Прямо мистика, да и только, — всякий раз, как я делал заказ, в самый последний момент из меня непроизвольно вырывались эти два слова: «Жареный осьминог». Подобные вещи случались и со многими моими знакомыми, которые так же непроизвольно заказывали и получали совсем не то, что в действительности хотели.
— Повтори еще раз, Фрэнсис, — сказал я, оправившись от потрясения при очередной встрече с треклятым моллюском. — Мне послышались слова «ввел в заблуждение».
— Да, ты услышал именно это, и именно это ты сделал: ввел меня в заблуждение.
— Это каким же образом?
— Ты уверил меня, будто у вас любовная связь. А никакой связи нет и не было.
— Поппи все отрицала, верно? Рано поутру в постели? Только не надо дерьмовых мелодрам. Я никогда не утверждал, что у меня с ней связь. Я говорил, что хотел бы этого.
Он хлопнул рукой по столу:
— Но она об этом даже не думала, Гай, пойми ты наконец! Даже не думала.
Имело ли смысл продолжать эти препирательства? Передо мной была одна из тех историй, которые стары как мир. У Поппи вдруг появляется поклонник в лице Фрэнсиса — неженатого мужчины немногим (всего-то раза в полтора) ее моложе, — и вместе с ним появляются перспективы на будущее, каковых перспектив не может быть со мной, ее зятем, в лучшем случае способным ради нее убить паука. Радуясь такой удаче, она старательно очищает шкафы своего прошлого от всяческих скелетов, могущих повредить ее идеальному образу. «Гай? Он так и сказал, нахальный мартышонок? Не смеши меня…» И вот я уже выставлен клеветником и очернителем женщины, которую он любит. «Даже думать не смей о том, чтобы подкатывать к ней свои потные яйца, Гай». И он уже не помнит, что когда-то сам же меня к этому подстрекал.
— О’кей, — сказал я. — Наверняка она даже и не думала.
Желаю вам большого счастья.
— Мог бы обойтись и без сарказма.
— Никакого сарказма. Я уверен, она отлично справляется с секретарской работой. Или она уже читает за тебя рукописи?