Черной дырой был не только список книг, завалявшихся на складах. Список новинок имел столь же удручающие показатели продаж.
Как уже говорилось, меня можно было считать счастливчиком. Фрэнсис Фаулз почему-то в меня верил — возможно, лишь потому, что мы с ним были одинаково низкого роста. Я давно заметил, что большинство литераторов — люди высокие (особенно это касается публицистов), так что между немногими коротышками в нашей профессии существует нечто вроде подсознательного сговора.
Недруги Фрэнсиса — издатели, с его подачи переплатившие авторам; отвергнутые им авторы; другие литагенты, у которых он перехватил выгодных клиентов; редакторы, ненавидевшие всех подряд и его в числе прочих, — прозвали его карликом. Конечно, карликом он не был, однако из-за чрезмерной полноты казался ниже своего реального роста, тогда как моя худоба, напротив, делала меня более высоким при взгляде со стороны. Кроме этого, нас сближал общий недуг — хронические запоры, — и мы живо обсуждали способы его лечения. Правда, с началом Великой литературной депрессии этот недуг стал общим для всех причастных к издательскому бизнесу. (Сильнее прочих от него страдали редакторы в силу непродуктивности своего труда, каковую усугубляла хроническая зависть, ибо каждая попадавшая к ним книга была еще одним гвоздем в гроб их так и не раскрывшегося творческого потенциала.)
Но даже притом, что Фрэнсис в меня верил, я на сей раз не увидел в его кабинете ни одной моей книги. В прежние посещения меня обычно просили немного подождать в приемной, а тем временем он — либо кто-нибудь из ассистентов — отыскивал в кладовке мой последний роман и, смахнув пыль с обложки, водружал его на видное место. «Только что перечитывал любимые страницы в этой вещи», — говаривал Фрэнсис, когда меня впускали в кабинет. Но, в свете новой политики агентства, он отказался от подобных ухищрений. Теперь он сразу давал мне понять, что банкет окончен и никто более не намерен щадить чувства авторов. Сейчас на видном месте у него красовались недавно раскрученная телерекламой поваренная книга Делии Блейд, булимической каббалистки из вегетарианской девичьей поп-группы, и «Ослепление» — скандальные мемуары Билли Фанхаузера, тинейджера из Атланты, ослепшего от взрыва силиконовых имплантатов в груди его приемной матери.
Фрэнсис приветствовал меня с грустной улыбкой, служившей напоминанием о славных годах. Ныне ему было совсем не до веселья. Когда наше сотрудничество только начиналось, он имел обыкновение носить строгий костюм и галстук-бабочку. Теперь же на нем были джинсы и слишком тесная для его комплекции полосатая рубашка навыпуск — небрежность в одежде, ранее ему не свойственная. Уже только по этому можно было заключить, что у него нет жены: никакая женщина не выпустила бы из дома мужа в подобной рубашке.
Он тяжело опустился на стул и произнес:
— Итак?
— Мне нужен издатель.
— Для чего?
— Чтобы издаваться.
— Но у тебя уже есть издатель.
— Он умер, Фрэнсис.
Агент скорчил гримасу, означавшую: «Нашел чем удивить! Скоро все там будем». Однако он ограничился замечанием:
— Да, это опасная профессия… — И сразу перешел к насущному вопросу. — У тебя что-то есть для публикации?
Я решил сделать еще один заход с «Мартышкой».
— Пока только наброски. Наполовину развитие предыдущего, наполовину злободневный очерк, наполовину погребальный плач.
Он схватился за сердце:
— Три половинки — это вообще как?
— Очень просто. «Мартышка на моем загривке» — дискурсивный роман в трех частях.
— И о чем же будет эта наполовину развитая, наполовину злободневная и наполовину плачевная вещь?
Я широко развел руки, словно охватывая окружающую обстановку.
— О моей мебели?
Я рассмеялся:
— О том, куда мы все скатились. О состоянии вещей.
О дерьме, в котором мы сидим по уши.
Он изобразил непонимание. Кто мог его в этом упрекнуть? Приходилось или отрицать очевидное, или, признав его, отдать концы.
— И сколько недель «Ослепленный» держится в лидерах продаж? — спросил я, дабы направить свое раздражение на что-нибудь конкретное.
— Не издевайся, — сказал он. — Между прочим, десять процентов от роялти Билли Фанхаузера уходят на поддержку группового иска.
— Против кого?
— Против компании, производящей силиконовые имплантаты, разумеется.