Время зверинца

— Попробуй жить себе в удовольствие, — сказал он.

Я через стол дотянулся до его запястья, тонкого и безволосого. Неужели он бреет запястья? Остались ли на его теле волосы помимо шевелюры? Ныне уже никого не удивляли мужчины, сбривающие волосы на груди, спине, ногах, яйцах и заднице. А здесь, в краю нескончаемых хеппенингов, они могли брить все подряд. Может, этот знойный парикмахер как раз специализировался на промежностях?

— Если ты сожалеешь о том, что сказал мне про свой трах на обе стороны, не беспокойся, — сказал я. — Я и не думал тебя осуждать. Просто мне трудно такое представить.

— Что тебе трудно представить?

Шакиру-набоба, бреющего твою промежность, напрашивался один ответ. Впихивание твоего члена в мужской зад, напрашивался второй. Но я не счел возможным так углубляться в его — и, если честно, мою — индивидуальную психологию. И потом, если ты не в силах что-либо представить, это говорит скорее против тебя, чем в твою пользу.

— Все эти бисексуальные дела, — сказал я. — Как можно вожделеть и мужчин, и женщин одновременно. Разве в нашей природе не заложен сексуальный выбор — либо то, либо другое?

— А кто тебя просит делать сексуальный выбор?

— Мы так или иначе его делаем, выбирая конкретного партнера и отвергая других. Разве не эта дискриминация придает желанию остроту?

— Святые угодники! Это что, цитата из твоей новой книги?

Не помню, говорил ли я раньше о своей способности читать мысли? Если нет, то говорю сейчас. И в тот момент я легко прочел мысли Джеффри. «В таком разе неудивительно, что тебя на хрен никто не читает», — думал он.

— Хорошо, — сказал я. — Сформулируем это проще некуда. Когда я трахаю женщину, я определенно и недвусмысленно трахаю именно женщину и уж никак не перепутаю ее с мужчиной. — А как насчет представить вместо нее другую женщину?

Этот вопрос поверг меня в раздумье. В моем воображении, помимо гарцующей на мне с воплем «Гвидо Кретино!» Ванессы, маячил образ ее матери, цаплей стоящей на одной ноге.

— Что и требовалось доказать, — заключил Джеффри.

— И что же доказано?

— Своим молчанием ты признал, что и сам не особо разборчив в сексе. Допустим, я отсасываю у парня, а в то же время мне делает отсос девчонка — и никому из нас троих не обидно. Если я определенно и недвусмысленно делаю с другими то же, что другие делают со мной, это только справедливо, разве нет?

Я не нашел ответа — во всяком случае, такого, какой мог бы его пронять. А как же насчет любви? — хотелось мне спросить. Как насчет элементарных приличий и самоуважения, черт побери? Моих остаточных моральных принципов хватило бы даже на старомодно-библейский протест против этих «мерзостей». Но все это сейчас не годилось.

Воспринимай нутром, напомнил я себе, пропускай через кишки.

— И у тебя нет никаких предпочтений? — спросил я.

— Относительно чего?

— Ну… скажем… относительно отсосов.

Я был готов услышать в ответ небрежное: «Ха! Ха! Отсосы — такая скука в наших-то продвинутых краях».

Но Джеффри ответил просто и прямо:

— Я предпочитаю, когда их делают мне.

— Нет, я о том, кто их тебе делает.

— Мужчина или женщина?

— Мужчина или женщина.

— Это зависит от конкретных мужчин или женщин, Гай.

Я не дискриминирую людей по половому признаку.

Членосос-моралист, ну и дела! И как ему дается такая эквилибристика? Как он умудряется балансировать на высоконравственной позиции, засунув свой член в рот одному человеку и одновременно отсасывая у другого?

Я сменил пластинку. Спросил про его телешоу: дело на мази или как? Он не выказал особого интереса. Сказал, что идут переговоры. Я спросил про дела в магазине. Лучше некуда, меланхолически ответствовал он.

В свою очередь, он задал пару вопросов о моих писательских делах, не прислушиваясь к ответам. Все это подавалось так, будто он не хочет развивать литературную тему, дабы меня не унижать.

А затем ни с того ни с сего он вдруг разрыдался.

— Джеффри, — сказал я, протягивая руку в намеке на братское объятие, — Джеффри, что случилось?

Он вытер нос рукавом своего стильного пиджака.

— Я тебе соврал, — сказал он.

— Не велика беда.

— Не говори так, пока не узнаешь, о чем я. Помнишь ту женщину в магазине, Памелу Виккери, о которой я сказал, что ее бросил муж после того, как у нее нашли опухоль мозга?