Механическая принцесса

Из седельной сумки он вынул нож, который дал ему Джем: узкий клинок с замысловатой серебряной рукояткой. В тени дуба, он разрезал ладонь и смотрел, как кровь льется на землю, пропитывая ее. Затем он опустился на колени и вонзил нож в окровавленную землю. Стоя на коленях, он помедлил, держа рукоять.

Джеймс Карстаирс, - сказал он и сглотнул. Так было всегда, когда он больше всего нуждался в словах, он не мог их найти. На ум пришли слова парабатая из библейской клятвы: Не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя, но куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить. Народ твой будет моим народом, и твой Бог - моим Богом. И где ты умрешь, там и я умру и погребена буду, пусть то и то сделает мне Ангел, и еще больше сделает, смерть одна разлучит меня с тобою.

Хотя нет. Такое сказали бы, когда воссоединяются, а не когда расстаются. Давид и Ионафан были тоже разделены смертью. Разделены, но не отделены друг от друга.

- Я уже говорил тебе, Джем, что ты не покинешь меня, - сказал Уилл, его окровавленная рука была на рукояти клинка. - И ты все еще со мной. Пока я дышу, я буду думать о тебе, потому что без тебя я бы умер много лет назад. Когда я буду просыпаться и засыпать, когда я буду поднимать руки, чтобы защитить себя или когда лягу, чтобы умереть, ты будешь со мной. Ты говоришь, что мы рождаемся много раз. Я говорю, что есть река, которая разделяет мертвых и живых. Я знаю, что, если мы родимся снова, я встречусь с тобой в другой жизни, и, если эта река существует, ты будешь ждать меня на берегу, чтобы мы могли перейти ее вместе. - Уилл глубоко вздохнул и отпустил нож. Он отдернул руку. Порез на ладони был уже заживал - результат полдюжины иратце на его коже. - Ты слышишь меня, Джеймс Карстаирс? Мы связаны, ты и я, несмотря на смерть, на все последующие поколения. Навсегда.

Он поднялся на ноги и посмотрел на нож. Нож был Джема, кровь была его. Это место будет принадлежать им, неважно сможет ли он когда-нибудь снова отыскать его, или жить, пытаясь сделать это.

Он повернулся и пошел к Балиосу, в сторону Уэльса, к Тессе. Он не оглядывался назад.

Кому: Шарлотте Бранвелл

От кого: Консула Джошуа Вэйланда

Доставлено лакеем

Дорогая Миссис Бранвелл,

Я не вполне уверен, что я правильно понял ваше письмо. Кажется невероятным, что такая разумная женщина, как вы, доверяет на слово такому мальчишке, как печально известный, безрассудный и ненадёжный Уилльям Херондейл, который снова и снова доказывал это. Я, конечно же, не буду этого делать. Мистер Херондейл, как видно из его собственного письма, устремился в погоню без вашего ведома. Он, безусловно, может сфабриковать доказательства, чтобы помочь своему делу. Я не отправлю значительную часть моих Сумеречных охотников по прихоти и беспечному слову мальчишки.

Прошу прекратите безапелляционные призывы к Кадар Идрис сплотиться. Попытайтесь запомнить, что я Консул. Я командую армиями Сумеречных охотников, мадам, а не вы. Вместо этого, сосредоточьтесь на том, чтобы лучше держать в узде ваших Сумеречных охотников.

С уважением,

Джошуа Вэйланд, Консул

- Вас хотят видеть, Миссис Бранвелл.

Шарлотта устало взглянула, чтобы увидеть Софи, стоящую в дверях. Она выглядела усталой, как и все они; очевидные следы рыданий угадывались под ее глазами. Шарлотта знала эти следы - она видела их в своем собственном зеркале этим утром.

Она сидела за столом в гостиной, уставившись на письмо в руке. Она не ожидала, что консул Вэйланд окажется доволен ее новостями, но и не ожидала пустого презрения и отказа. Я командую армиями сумеречных охотников, мадам, не вы. Направьте ваш разум на попытку удержать ваших сумеречных охотников в узде.

Держать их в узде. Она кипела от злости. Как если бы они все были детьми, а она не больше, чем их гувернанткой или няней, выставляя их напоказ перед консулом, когда они были вымыты и одеты, и пряча их в игровой комнате в остальное время, чтобы его не беспокоить. Они были сумеречными охотниками, да и она тоже. И если он думает, что Уилл ненадежен, то он полный дурак. Он знал о проклятии, она сама рассказала ему. Безумие Уилла всегда было как у Гамлета, половина игры и половина дикости, и все сводилось к определенной цели.

Огонь потрескивал в камине; снаружи дождь лил сплошной стеной, расписывая оконные стекла серебристыми линиями. В то утро она прошла в комнату Джема, дверь открыта, с кровати снято постельное белье, его имущество убрали. Это могла быть чья угодно комната. Все доказательства его лет с ними пропали со взмахом руки. Она прислонилась к стене в коридоре, бисеринки пота выступили на лбу, глаза ее горели. Разиэль, правильно ли я поступила?