Я, Есенин Сергей…

* * *

• Я иду долиной. На затылке кепи,
• В лайковой перчатке смуглая рука.
• Далеко сияют розовые степи,
• Широко синеет тихая река.
• Я – беспечный парень. Ничего не надо.
• Только б слушать песни – сердцем подпевать,
• Только бы струилась легкая прохлада,
• Только б не сгибалась молодая стать.
• Выйду за дорогу, выйду под откосы —
• Сколько там нарядных мужиков и баб!
• Что-то шепчут грабли, что-то свищут косы…
• «Эй, поэт, послушай, слаб ты иль не слаб?
• На земле милее. Полно плавать в небо.
• Как ты любишь долы, так бы труд любил.
• Ты ли деревенским, ты ль крестьянским не был?
• Размахнись косою, покажи свой пыл».
• Ах, перо – не грабли, ах, коса – не ручка —
• Но косой выводят строчки хоть куда.
• Под весенним солнцем, под весенней тучкой
• Их читают люди всякие года.
• К черту я снимаю свой костюм английский.
• Что же, дайте косу, я вам покажу —
• Я ли вам не свойский, я ли вам не близкий,
• Памятью деревни я ль не дорожу?
• Нипочем мне ямы, нипочем мне кочки.
• Хорошо косою в утренний туман
• Выводить по долам травяные строчки,
• Чтобы их читали лошадь и баран.
• В этих строчках – песня, в этих строчках – слово.
• Потому и рад я в думах ни о ком,
• Что читать их может каждая корова,
• Отдавая плату теплым молоком.

18 июля 1925

* * *

• Гори, звезда моя, не падай.
• Роняй холодные лучи.
• Ведь за кладбищенской оградой
• Живое сердце не стучит.

• Ты светишь августом и рожью
• И наполняешь тишь полей
• Такой рыдалистою дрожью
• Неотлетевших журавлей.

• И, голову вздымая выше,
• Не то за рощей – за холмом
• Я снова чью-то песню слышу
• Про отчий край и отчий дом.

• И золотеющая осень,
• В березах убавляя сок,
• За всех, кого любил и бросил,
• Листвою плачет на песок.

• Я знаю, знаю. Скоро, скоро
• Ни по моей, ни чьей вине
• Под низким траурным забором
• Лежать придется так же мне.

• Погаснет ласковое пламя,
• И сердце превратится в прах.
• Друзья поставят серый камень
• С веселой надписью в стихах.

• Но, погребальной грусти внемля,
• Я для себя сложил бы так:
• Любил он родину и землю,
• Как любит пьяница кабак.

17 августа 1925

* * *

• Жизнь – обман с чарующей тоскою,
• Оттого так и сильна она,
• Что своею грубою рукою
• Роковые пишет письмена.

• Я всегда, когда глаза закрою,
• Говорю: «Лишь сердце потревожь,
• Жизнь – обман, но и она порою
• Украшает радостями ложь.

• Обратись лицом к седому небу,
• По луне гадая о судьбе,
• Успокойся, смертный, и не требуй
• Правды той, что не нужна тебе».

• Хорошо в черемуховой вьюге
• Думать так, что эта жизнь – стезя.
• Пусть обманут легкие подруги,
• Пусть изменят легкие друзья.

• Пусть меня ласкают нежным словом,
• Пусть острее бритвы злой язык, —
• Я живу давно на все готовым,
• Ко всему безжалостно привык.

• Холодят мне душу эти выси,
• Нет тепла от звездного огня.
• Те, кого любил я, отреклися,
• Кем я жил – забыли про меня.

• Но и все ж, теснимый и гонимый,
• Я, смотря с улыбкой на зарю,
• На земле, мне близкой и любимой,
• Эту жизнь за все благодарю.

17 августа 1925

* * *

• Листья падают, листья падают.
• Стонет ветер,
• Протяжен и глух.
• Кто же сердце порадует?
• Кто его успокоит, мой друг?

• С отягченными веками
• Я смотрю и смотрю на луну.
• Вот опять петухи кукарекнули
• В обосененную тишину.

• Предрассветное. Синее. Раннее.
• И летающих звезд благодать.
• Загадать бы какое желание,
• Да не знаю, чего пожелать.

• Что желать под житейскою ношею,
• Проклиная удел свой и дом?
• Я хотел бы теперь хорошую
• Видеть девушку под окном.

• Чтоб с глазами она васильковыми
• Только мне —
• Не кому-нибудь —
• И словами и чувствами новыми
• Успокоила сердце и грудь.

• Чтоб под этою белою лунностью,
• Принимая счастливый удел,
• Я над песней не таял, не млел
• И с чужою веселою юностью
• О своей никогда не жалел.

Август 1925

* * *

• Над окошком месяц. Под окошком ветер.
• Облетевший тополь серебрист и светел.
• Дальний плач тальянки, голос одинокий —
• И такой родимый, и такой далекий.
• Плачет и смеется песня лиховая.
• Где ты, моя липа? Липа вековая?
• Я и сам когда-то в праздник спозаранку
• Выходил к любимой, развернув тальянку.
• А теперь я милой ничего не значу.
• Под чужую песню и смеюсь и плачу.

Август 1925