Исповедь на краю

– Где твоя модель ночует? Не там ли, где мой муж? Его вторую ночь нет.

Конечно, там. Нине рассказало об этом нестерпимо ноющее сердце.

* * *

Станислав дрожащими руками сжал стакан с холодной водой, который принесла ему медсестра.

– Я ничего не понимаю. Где тот человек? Старик? Он обещал постоянно здесь находиться. Сказал: как только понадобится пересадка, тут же найдет донора, все уладит. Где же он? Почему его не ищут?

Сестры сочувственно переглядывались, пожимали плечами. Они честно пытались найти Андрея Ильича. Звонили во все больницы, где тот появлялся. Но его нигде не оказалось. Нянечка даже домой к нему ездила, но дверь квартиры никто не открыл.

– Успокойтесь, – уговаривала старшая медсестра Станислава. – Время есть. Ребенок подключен к искусственной почке. Это может долго продолжаться.

– Я не хочу, чтобы мой ребенок был подключен к какой-то машине. Я хочу, чтобы он ходил, бегал, играл. Он еще очень маленький! Вы ничего не понимаете.

Станислав закрыл лицо руками. Молоденькая сестра вдруг разрыдалась:

– Что же это за день такой ужасный. У Александра Сергеевича сынок умер, у хирурга нашего. Его даже оперировать не стали, разрезали только, а там… Ой, я не могу здесь больше работать. Пойду во взрослую больницу.

– Добрый день, – негромко произнес кто-то рядом со Станиславом. – Откройте лицо. Я хирург, Александр Сергеевич. Вы только что слышали, мой мальчик умер. Никто не смог его спасти… Я хочу сказать, что у вашего сына есть донор. Есть все анализы, сейчас будут оформлены документы, мы с женой подпишем… Она здесь, в кардиологии. У нее сердечный приступ.

Станислав ошеломленно смотрел в спину уходящему врачу.

– Подождите, – бросился он за ним. – Я не знаю, как… Мне сказали, нужно заплатить. У меня с собой вся сумма.

Александр Сергеевич медленно повернулся:

– Это совсем другой случай. Мой мальчик стоит дороже всех денег. У меня и так много лишних. Вы можете идти домой. Завтра вам позвонят.

* * *

Дина с Топиком встретили у метро Александра Васильевича и повели его в гости. Он хмыкнул, окинув взглядом скромную квартирку, пробормотал что-то типа: «Ох уж этот Кольцов со своими идеями». Долго мыл руки в ванной. Вымученно улыбнулся, когда Дина поставила на стол горячий пирог с капустой и чашки с крепким кофе.

– Какая прелесть… Диночка, у меня был ужасный день… Я так просто ничего не проглочу.

Дина понимающе кивнула, почувствовав: он видел сегодня нечто такое, что разрывает его душу. Больные глаза, втянутые щеки… Дина поставила на стол бутылку коньяка и два бокала. Александр Васильевич налил ей чуть-чуть, а себе до краев. Выпил, еще налил и выпил, потом достал упаковку болеутоляющих таблеток и запил их третьим бокалом коньяка. Похоже, случилось что-то ужасное. Но спрашивать нельзя. Раз уж позвонил, что хочет приехать, сам все расскажет.

– Дина, что у Сергея с расследованием убийства девочки из этого дома? – Александр Васильевич наконец сделал первый глоток кофе.

– Ой, он параллельно еще расследует похищение мальчика из дома ребенка. Я его попросила. В общем, так совпало. Я знаю директора, делала фильм о ней. Ну, он влез в это во все, и ему вообще стало казаться, что оба дела связаны. Может, преступник один… Но я не совсем его понимаю. Там детей похищают для продажи, для каких-то экспериментов, возможно, трансплантации, а здесь просто дикое зверство…

– Дикое. Но версии есть?

– Наиболее вероятная одна – месть семье. Со стороны кого-то, кто эту семью знал. Понимаете, там документы пропали в день убийства: метрика девочки и свидетельство о браке родителей. Так вот, на днях половина разорванного брачного свидетельства появилась на работе отца, Олега Федорова. Была приклеена жвачкой к двери туалета. Сергей разыскивает женщин, брошенных Олегом. А вы что думаете?

– Разыскивать, конечно, всех надо. Всех, кто имеет отношение к семье. Но вы занимаетесь той версией, о которой я говорил? Преступление отморозков, подонков, возможно, несовершеннолетних, которые и сейчас совсем рядом, но их никто и не думает подозревать. Конечно, знак, вырезанный скальпелем, возня с документами – это действительно характеристики преступления, совершенного из мести. Но есть еще такая вещь, как имитация. Насмотрелись триллеров, начитались детективов. Чем больше деталей, тем больше версий, тем легче скрыться за логическими построениями настоящему убийце. Он может испытывать только удовлетворение от совершенного… Это жесткость, садизм… Вы в школу ходили?