Все люди — хорошие

— Плюшевая зайка оказалась бешеной кошкой?! — Ираида нервно расхохоталась.

И тут обозлилась Наташка. По-настоящему. Не преодолевая страх, не с отчаянием крысы, загнанной в угол. Обозлилась вертикальным взлетом:

— Я не зайка, и уж тем более — не плюшевая. Я человек.

Голос у нее при этом был совершенно спокойный, а заплаканное лицо приобрело абсолютно каменное выражение.

— Прости, Наташ, это я от нервов, — смутилась Ираида, и женщины замолчали.

Оказывается, никто из них не удосужился запереть входную дверь, и когда на пороге появился Ордынцев, тишина в крохотной Ираидиной кухне резко стала подводной. Или космической. Словно исчезли не только звуки, но и сам воздух. Николай Георгиевич понял, что дамы либо в полной растерянности, исключающей любую интеллектуальную деятельность, либо просто струсили и будут молчать столько, сколько смогут, а значит — вечно.

— Всем привет. Отъезжающие — подъем, на выход, остальным — мое почтение, — спокойно сказал он, оставаясь на пороге.

Наташка с Людмилой тут же встали и пошли к двери, Ираида крикнула Андрюшке, чтобы тот одевался быстрее, дядя Коля приехал уже. Мальчик подхватил курточку одной рукой, а второй вцепился в Наташкин локоть. Николай Георгиевич коротко осмотрел вверенное ему подразделение, кивнул хозяйке и быстро вышел.

Он так и не спросил, что случилось. Чего спрашивать, и так все понятно: Володька все-таки распустил свои поганые руки. Что только руки, Николай Георгиевич не сомневался. Мужчина просто не в состоянии принудить женщину к близости, если женщина настоящая. Напугать, избить — да, но не изнасиловать. Это просто невозможно, если жертва не желает быть жертвой, если оказывает сопротивление. Лицо у Натальи заплаканное, но не более. И она здесь, в его машине. Значит, этот самонадеянный боров попытался, но она удрала. Может, даже и приложила его, силы хватает. Хорошо бы, если так, будет урок. А вот у Людки лицо просто чужое. Жаль, что успокоить он ее пока не может, не при Андрюшке же объяснять, что муж у нее не только подлец, но еще и лузер, как говорит современная молодежь.

Он прислушался к своим ощущениям. По идее, он должен быть в бешенстве, должен бросить все и мчаться убивать придурка. Как он злился, когда услышал от Людки, что бывший муж Наталью Аркадьевну бил, хотел даже найти негодяя и вытрясти из него душу. Сейчас он был спокоен. Анализировать — да, анализировал. Но чтобы сломя голову броситься карать? Николай Георгиевич отчетливо осознавал, что ожидание неминуемого возмездия — куда хуже самого возмездия. Он даже слегка сочувствовал Владимиру: ничего не вышло у бедолаги, а башку он ему непременно снесет. Надо быть полным кретином, чтобы не понимать этого, и Володька наверняка понимает.

Людку жалко, а его Наталья Аркадьевна по-другому в такой ситуации поступить и не могла. Если бы он хоть на секунду мог предположить, что дело дойдет до такого, он, конечно, наплевал бы на все приличия, понятия и последствия и просто увез бы ее к себе. В каком угодно качестве. Жены, сестры, дочери. Что ей больше понравится. Она бы жила с ним в одном доме, и, если бы он не смог ее очаровать или логически доказать, что они те самые пресловутые половинки, которые надо искать всю жизнь, — значит, он наслаждался бы ее обществом и мучился от осознания, что она ему не принадлежит. А она была бы в безопасности. Он сделал бы все, чтобы она была счастлива, только и всего.

— Люд, не психуй, все нормально будет, — попытался он успокоить племянницу.

Но та взорвалась:

— Что — нормально?! Что — нормально, ты совсем дурак, дядь? Откуда ты что знаешь?

— От верблюда, — сказал он и пристально посмотрел в зеркало заднего вида, где встречались их взгляды. Людмила вспомнила про легендарную дядькину интуицию и замолчала. Так, молча, они и въехали в Гать. Больше всего Николаю Георгиевичу хотелось посоветовать ей не принимать решений, о которых потом придется пожалеть, не тратить нервы и просто выгнать этого донжуана недоделанного к чертовой матери. Но пугать Андрюшку он не собирался. А эти — взрослые, сами разберутся.

И тут ему в голову пришла мысль: а ведь это и есть тот самый случай, которого он так жаждал. Ну, еще тогда, когда на что-то надеялся. Случай помочь, возможность выступить в роли друга, спасителя, дежурной жилетки, наконец. Ведь если он ошибся и его драгоценная Наталья Аркадьевна вовсе не влюблена в Ираидиного сыночка, у него появился шанс. Реальный шанс объясниться, спокойно подгадать время и место, и она по крайней мере будет вынуждена его выслушать. Людка ясно сказала: на два дня. А может, и на три. Она выслушает и подумает над его предложением. Только бы горячки не напороть.