Все люди — хорошие

— Дядь Коль, — неожиданно подал он голос. — А ты меня к Колдуну пустишь?

Наташка вздрогнула: к какому еще такому колдуну? Только колдуна ей сегодня и не хватало! В памяти опять всплыл образ заброшенного хутора. Да, колдуну там самое место. Только все, что она знала и представляла себе о Николае Георгиевиче, со словом «колдун» не вязалось, просто ни в какие ворота не лезло.

— Сегодня поздно уже, сынок, да и грязи по колено. Завтра дядя Игорь придет — тогда и пообщаешься и с Колдуном, и с Бандиткой.

Наташка помотала головой, отгоняя морок. Вдобавок к колдуну еще и бандитка. Такое ощущение, что она перестала понимать, о чем они говорят. Может, она сильно простудилась, бегая под дождем, и сейчас у нее жар?

Тем временем машина остановилась. Николай Георгиевич обернулся к ней и сказал:

— Мне жаль, но дальше не проедем, там камни. Придется пешком, вы уж не обессудьте, Наталья Аркадьевна. Это недалеко.

Он вышел, открыл дверцу и подал ей руку. Наташка беспомощно оглянулась на Андрюшку: мальчик выбирался из машины с другой стороны. Ну и ладно, ну и пусть. Камни так камни, перелезем. Рука у Николая Георгиевича почему-то была очень холодная, она не собиралась опираться на нее, но неожиданно почувствовала, что ноги ее совсем не держат, и почти вывалилась из машины — он едва успел подхватить ее.

Э, да у нее температура. Его Наталья Аркадьевна вся горела и, кажется, собиралась упасть в обморок. Не напороть горячки, напомнил себе он.

Попробуй тут не напори…

Он легко подхватил ее на руки и понес. Андрюшка степенно шагал рядом, и только его присутствие помогало Николаю Георгиевичу держать себя в руках, но сердце колотилось, как у четырнадцатилетнего мальчишки, который первый раз в жизни решился пригласить девушку на танец.

Камней никаких Наташка не увидела — было почти темно, и голова у нее кружилась. Как-то сразу стало еще темнее. Это они к самому дому подошли, догадалась Наташка. Она думала, что Николай Георгиевич поставит ее на землю, чтобы открыть дверь, но он просто толкнул дверь ногой, и они оказались совсем уже в кромешной темноте.

Свет, видимо, зажег Андрюшка, Наташка зажмурилась от неожиданности, поэтому внутреннее убранство потустороннего замка рассмотреть не сумела. Николай Георгиевич все еще нес ее куда-то. В хрустальный гроб, — вяло подумала она. Оказалось — и не гроб, и не хрустальный, но точно что-то из ряда вон. Наташка вспомнила свое первое впечатление от ванной комнаты в доме Сокольских. Да, дворец дворцу рознь.

Ванна — черная, огромная, блестящая — стояла посреди большой, залитой ярким светом без определенного источника комнаты. Наверное, интерьер придумал фанатичный поклонник шахмат: все строгое, графичное, черно-белое.

— Так просто вы, голубушка, не согреетесь, полезайте в воду, да сделайте погорячее. Помню, что с алкоголем у вас вооруженный нейтралитет, но сегодня не тот случай. Я вам коньяку налью, в чисто лечебных целях, и не смейте возражать.

Наташка и возразила бы, но говорить было трудно.

— Дождитесь меня, я быстро. После, когда уйду, разденетесь.

Он открыл краны до отказа, от бурлящей воды шел пар, Наташка неподвижно стояла и смотрела на воду как завороженная.

Вскоре он вернулся с пузатым бокалом, полным темно-коричневой жидкости. Наташка так и стояла там, где он ее оставил. Вода заполнила ванну уже наполовину. Он понял, что она самостоятельных действий предпринимать не собирается, вздохнул, поставил бокал на стеклянную полку, взял Наташку за плечи и повел к ванне. Она покорно пошла, переступила высокий бортик, растерянно оглянулась на Николая Георгиевича и села в воду.

Николай Георгиевич подал ей бокал, она взяла, не глядя, и снова замерла.

— Пейте, вам с непривычки, наверное, противно будет, но выпить это надо обязательно, — сказал он. — Да пейте же, я не уйду, пока вы не выпьете!

Странно, но и в этот раз она почему-то послушалась, зажмурилась и в два глотка выпила все. Николай Георгиевич помедлил, ожидая неизбежной реакции совершенно непьющего человека на такую чудовищную порцию, но реакции никакой не было. Он забрал у нее пустой бокал, вышел из ванной и тихонько прикрыл за собой дверь.

Наташка тоже ждала реакции, думала, что мгновенно опьянеет, что заснет, как тогда, у Людмилы, но почему-то в голове, наоборот, прояснилось. Одетой лежать в воде было глупо, и она начала стягивать с себя носки, брюки и все остальное. Раздеваться под водой оказалось очень неудобно, одежда была как приклеена, но голова больше не кружилась, и она решила, что справится. Потом она просто лежала и наслаждалась теплом. Сначала согрелась по-настоящему, как он и обещал, а чуть позже поняла, что вместе с холодом уходит и страх.