Последняя женская глупость

– Пока вы к этому не готовы, верно, – согласился Марк, открывая карту «Мир». – Ваш знакомый молодой человек зациклен на финансах, а вы – на своих чувствах. Так гласит вот эта карта.

Она усмехнулась не то зло, не то с отчаянием:

– При чем тут карта? Вы же и без нее сразу все поняли. Верно?

– Понял, – признался Марк. – Но мне хотелось услышать это от вас.

Он взглянул на фотографию. Да… обычная история. И очень грустная, к несчастью. Но парень в самом деле красив, что и говорить. Кого, кого же он так напоминает?

– А дети у вас есть?

– Нет. И никогда не было.

– Римма, а вы уверены в… ну как бы это сказать… в своих чувствах к нему? Ему сколько лет?

Она вызывающе вскинула подбородок:

– Двадцать три. Я, как вы сами можете видеть, гораздо старше. И при этом в своих чувствах я совершенно уверена. Кстати, не вижу в них ничего постыдного. Почему-то немолодому, пожилому, старому мужчине не зазорно влюбиться в молодую девушку и даже бросить ради нее привычную, надоевшую жену, а женщине, которой около… я хочу сказать, которой за тридцать, полюбить юношу как бы стыдно. А может, у меня комплекс Федры?

– Интересное выражение, – понимающе кивнул Марк. – Никогда такого не слышал. Эдипов комплекс – это для мужчин, правильно. А вот комплекс Федры… В связи с этим – такой вопрос: а может быть, вам просто нужен ребенок? Капризный ребенок? Вам некого любить, а в этом юноше для вас сосредоточено все: и жажда любить кого-то, и заботиться о ком-то…

– Вы что, не понимаете? – перебила она грубо. – Я его хочу! Я хочу его в своей постели, вот что мне надо!

При этих словах Марку пришлось повозиться на стуле, чтобы сесть поудобнее. Брюки вдруг сделались тесны. И даже весьма.

– Понимаю, – выговорил он с некоторым усилием. – В конце концов, Ипполит был пасынком Федры, а она от любви к нему такое натворила…

– Вот именно, – буркнула Римма.

Марк бросил взгляд на ее склоненное лицо, на тень в глубоком вырезе пуловера – и вынужден был откашляться, чтобы справиться с севшим голосом. Голос-то у него сел, а вот кое-что встало, да еще как! С трудом вспомнил, что гадание не закончено. Открыл две предпоследние карты и не мог сдержаться – ахнул:

– Очень интересно! Карты советуют вам бороться. Девятка жезлов уверяет, что вы должны подойти к своим проблемам решительно, и тогда вас ждет успех, несмотря на всякое противодействие. Обратите внимание на пятерку кубков. Успех в любви. А вот то, что нам поможет… «Первосвященник», видите? Знак веры, вдохновения, объединенных усилий. Помощник во всех ваших начинаниях.

– Ну и кто это, по-вашему?

– Например, я, – скромно ответил Марк. – В конце концов, вы ведь именно за этим сюда пришли. Чтобы я помог вам, верно? Чтобы этот человек полюбил вас. Ведь так?

Она смотрела изумленно, как будто до сей минуты сама толком не понимала, зачем же все-таки пришла сюда.

– А это реально?

– Если хотите, можем попытаться.

– С помощью колдовства, что ли? – В голосе звучала угрюмая усмешка.

– С помощью магии.

– Черной! – воскликнула она с издевкой.

– Нет, только белой. Обычной любовной магии.

– Восковые куклы, черные свечи, змеиный глаз, сердце лягушки, гвоздь из гробовой доски – или что там еще?

– Никаких змей и лягушек. Никаких кладбищенских атрибутов. Свечи – красные, потому что это цвет любви. Восковые куклы – это уже самый край, так же как и запечатывание души в ключ. Это мы применим, если другое не удастся. Но ведь существуют самые простейшие способы. Например, во время соития помазать спермой свой лоб. Очень действенное средство!

– Для этого как минимум нужно, чтобы соитие произошло, – проговорила Римма с таким отчаянием, что Марку захотелось обнять ее и утешать, утешать до тех пор, пока она не забудет свою глупую выдумку, свою дурацкую фантазию, свое нестоящее увлечение, этот каприз взрослой, большой девочки, которой вдруг понадобился… пупсик. Вот именно – пупсик! И чтобы заполучить его, она начинает разрушать весь мир вокруг себя. А пупсик сидит и хлопает своими очаровательными глазками. Потому что ему все равно, кому принадлежать. Кто первый протянет руку… Нет, скорее, кто заплатит подороже.

Может быть, он ошибался, даже скорее всего – ошибался, нарочно старался представить этого юнца в самом дурном свете, но ничего не мог с собой поделать.

– Извините за вопрос – между вами что, ничего не было?

– Можно сказать и так. Один раз я его поцеловала… и не только в губы, ну, понимаете? И все. А по-настоящему ничего не было. Потом, после того случая, я уехала за границу, вернулась буквально на днях, сразу позвонила ему в театр. Я… не только потому позвонила, что истосковалась по нему, – я за него беспокоилась, у него были очень крупные неприятности. Он взял трубку, но создалось такое впечатление, что даже не сразу вспомнил, кто я. Или нарочно хотел создать видимость этого… Потом стал немножко помягче, рассказал, что неприятности кончились, эти типы от него отстали, хотя он все еще не ночует дома. А где, спросила я, и он ответил, у друзей, мол. Я спросила, а может, у подруг? Не надо было спрашивать, конечно, я не имею права вмешиваться в его жизнь. Он, наверное, обиделся. Сказал – это его личное дело. И сразу прервал разговор, дескать, очень много работы, просит его извинить и все такое.