Последняя женская глупость

– У вас неприятности? – спросил Никита, тоже принимаясь озираться.

– Не пори ерунды, ладно? – сердито велел Резвун. – Если нормальный человек вдруг появляется перед тобой в обличье сущего урода, как физического, так и морального, если он дергается и зыркает по сторонам, это что, показатель нормального состояния? Но не переживай, с законом проблем нет, перед законом я чист как белый день. Подробности потом, ладно? Мы поговорить где можем? Пошли к тебе, если ты, часом, не женился, пока меня не было. Дамочек в мои проблемы лучше не посвящать.

– Я не женился, но домой ко мне лучше не надо, – замотал головой Никита. – Если честно, я уже который день у нашего вахтера живу. У меня тут были неприятности… мягко говоря, поэтому дома появляться просто боюсь.

– Что, какая-то девулька сделалась немножко беременна? И разъяренные папа с мамой норовят повлечь тебя под венец? Не дрейфь, племянник, в нашем семействе это обычное дело! В свое время я точно так же тащил за шкирку в загс твоего папашу, а ты в это время уже вовсю ножкой бил в мамочкином животе. Да и самого меня как-то раз совершенно вот так же чуть было не окрутили. «Судьба Онегина хранила…» И Нинка моя была в аналогичной ситуации, если помнишь… хотя где тебе, ты еще дитяткой был. Впрочем, ты с самого раннего детства подавал большие надежды. Приду, бывало, к сестре, а она: «Никитку не видел?» – «Никита твой, говорю, в подъезде с какой-то девчонкой обжимается так, что чмок по всему дому раздается!»

Резвун нарочно балагурил, давая время Никите прийти в себя. Чувствовалось, что с внезапным возвращением дядюшки парень уже вполне освоился, однако воспоминание о собственных неприятностях может погрузить его в бездну такого уныния, что он оттуда воспрянет не скоро. А Резвуну совсем не нужен был унылый, перепуганный Никита – ему нужен был помощник, глаза и уши, а иногда, очень может быть, даже и руки.

Расчет оказался верным – при воспоминаниях «о подвигах, о доблести, о славе» парень взбодрился, смог улыбнуться и даже с подобием юмора сообщить о том, что его неприятности не имеют отношения к матримониальным. Просто, когда он поехал продавать дачу, на него напали два каких-то явно шизанутых типа, сначала пытались раскроить ему монтировкой голову, потом начали стрелять, однако Никите удалось скрыться в лесу и уйти живым и невредимым.

Тут пришла очередь столбенеть Резвуну:

– Напали в лесу?!

– Ну да. А потом они, эти Костя и Эдик, поджидали меня около квартиры. Не думаю, конечно, что они там установили вечный караул, но с тех пор я дома практически не появлялся.

– Стоп, – негромко спросил Резвун. – Как их звали, как ты сказал?

– Костя и Эдик.

– Костя…

Не самое редкое имя на свете, верно? Отчего же Резвуна будто раскаленной иглой кольнули?

– Костя, говоришь? Костя, надо же! И каков он из себя?

– Ну, среднего роста, волосы светло-русые, глаза тоже светлые. Довольно обыкновенный на вид и вполне беззлобный. А в чем дело? Вы его знаете?

– Не встречал, но кое-что слышал, – отозвался Резвун, пытаясь припомнить, говорил ли ему незабвенный друг Павлуша, да будет ему набережная города Нанта пухом, что-нибудь о внешности своего «сменщика».

Не говорил, к сожалению. Однако если это совпадение, то слишком уж крутое, круче его только волжский откос. Покушение на единственного реального наследника Резвуна! Если оно организовано Григорием, то зачем? Уж кто-кто, а Гришка-то отлично знает, что Никите ни с какой стороны никогда и ничего не отломится, окажись Резвун хоть четырежды мертвым и трижды безвестно отсутствующим. Есть другой человек, у которого по закону – все права. Впрочем, может быть, Бронников просто решил подстраховаться? Например, не очень поверил в силу и законность того старого документа и решил устранить конкурента еще на старте – просто так, чтоб не думалось?

Кстати, очень похоже на Бронникова – такая стилистика. Это вполне его почерк – все сметать на своем пути.

Н-да… если этот Костя – тот самый, то Никите крупно повезло, что он ушел живым. Происшествие из разряда невероятных!

– И где это приключилось?

– Да на Семеновском шоссе, практически рядом с Мельницей.

– Далеко тебя завезли. И как же потом выбрался, на попутке?

– Ну… да, – ответил Никита. Ничего особенного он не сказал, однако тон насторожил Резвуна. Тут такое дело: когда человек живет, постоянно ожидая щелчка снимаемого предохранителя, то способен услышать его даже еще прежде, чем он прозвучит.