Возлюбленная Казановы

Сознание затуманилось от внезапно взявшего ее в плен желания ощутить рядом мужское тело. В миг просветления почувствовала руки Валерьяна на своей обнаженной груди… Потом он повел Елизавету куда-то; потом они вместе повалились на кровать… и очарование растаяло, как снег под июльским солнцем, ибо натиск Валерьяна был груб и стремителен, как у насильника, который спешит сломить свою жертву. От нежности не осталось и следа: в любви его интересовало только собственное удовлетворение. Он насыщался яростно, с хриплой бранью, приподнявшись над Елизаветой и уставясь на нее ничего не видящими, побелевшими глазами, не давая ей отвернуться и отвести взгляд, словно бы черпал новое и новое наслаждение в зрелище ее разочарования.

Господи, все это уже было. Все это уже было с нею!..

Елизавете удалось наконец повернуть голову и утереть о подушку злые слезы, как вдруг в нос с такой силою ударил запах этой несвежей, пропахшей потом постели, что она вскинулась вся в холодном поту, еле сдерживая позыв тошноты. Вдобавок свеча, стоявшая у изголовья, осветила на подушке длинный черный волос, скрутившийся змейкой, и тут Елизавету вновь едва не вывернуло наизнанку. Так она с охотою улеглась в ту самую постель, где он блудил с Аннетою и со всеми прочими? Будто побитая собачонка, приползла к хозяину за случайной, мимолетной ласкою?

Оттолкнув Валерьяна, опрометью кинулась к столу и принялась большими глотками пить сырую воду из умывального кувшина, чувствуя, что еще миг, и ее вырвет прямо на пол, отчаянно боясь взрыва новой ярости Валерьяна. Именно этот страх помешал ей тотчас уйти (да и как бежать по дому голой?!), а заставил вернуться к измятой постели. Она старалась дышать чуть-чуть, но запах горячей плоти все назойливее лез в ноздри. Теперь Елизавета никак не могла уйти. Ноги сделались как ватные, к тому же Валерьян держал ее за руку.

– Ну что? – Голос уже был совсем другой. Сытый и самодовольный. – Я тебя замучил?

Она слегка раздвинула губы в улыбке.

– Теперь ты поняла, что я раскаиваюсь истинно? – произнес он настойчиво, и Елизавета послушно кивнула. – Я связан с Аннетою слишком долго… Привык, да и жаль было ее прогнать. Это она научила меня пренебрегать тобою, – говорил Валерьян, уставясь на жену бесхитростными, широко открытыми глазами. – Но теперь с нею все кончено. Утром отошлю ее в Санкт-Петербург. Теперь я твой, вполне твой! – И он вновь пылко поцеловал ей руку.

Елизавета, которая мечтала только о том, чтобы убраться отсюда как можно скорее и никогда в жизни больше не ложиться в эту постель, пусть даже Валерьян лопнет от злости, похолодела: неужто он опять набросится на нее?!

Валерьян, наверное, решил, что она онемела от счастья, и голос его зазвучал увереннее:

– Однако мечтаю, чтоб никаких тайн не было меж нами, Лизхен. Разве мыслимо супружество, в коем муж и жена хранят себя в секрете друг от друга? Видите, я нараспашку весь, а вы – будто за семью печатями.

Елизавета пожала плечами:

– Сами знаете, как состоялся наш брак. Да ведь вы никогда ни о чем и не спрашивали…

– Не считал себя вправе! – значительно воздел палец Валерьян. – Особливо после выражения воли монаршей ничего не видеть и не слышать, чему я был послушен. Однако со вчерашнего дня устои мои несколько поколебались. Да вот, взгляните!

И он подал Елизавете смятую бумагу, кругом исписанную, развернув которую, она прочла:

«Дражайший друг Строилов! Куда ты, к черту, подевался, все и вся позабыв, в том числе и долги свои, совсем даже немалые?! Вдобавок Селина и Жужу, коих ты взвалил на мои плечи, меня и знать не желают, а все просятся к тому доброму барину, который умел их обеих враз…»

Тут Валерьян, глядевший из-за плеча Елизаветы, хихикнул, выхватил письмо и перевернул его другой стороною с восклицанием:

– Ах, нет, Лизхен, это все не для вашего сведения! Я был тогда человек холостой, а светская жизнь устанавливает свои правила. Вы вот здесь читайте!

Она вновь обратила глаза к письму:

«…а потому все мы были много озадачены внезапностью твоего отъезда. После него веселая наша компания любителей зеленого сукна начала распадаться необратимо. Небезызвестный тебе Николка Бутурлин тоже покинул нас… отправившись к праотцам! Случилось сие в высшей степени неожиданно и нелепо. Сам знаешь, что наш приятель был в подчинении у коменданта Петропавловской крепости, и выпала ему карта идти на дежурство как раз в ту ночь, когда в сию крепость обманом проникли три злоумышленника и совершили налет на камеру, в коей, по слухам, содержалась какая-то иностранка, недавно исчезнувшая неизвестно куда. Ходят слухи, будто она была самозванка, выдавала себя за дочь покойной государыни… а может быть, имела на то основания… Сие толком никому не ведомо, распространение слухов о ней всячески пресекается.