55  

Араторн, словно бы из почтения пред неведомым прахом, опустил факел, но гробы не скрылись во мраке: их слегка озарял бледный, меркнущий свет, подобный, пожалуй, тому, какой может освещать преддверие потустороннего мира. Несколько медных светильников, в которых почти не было видно огня, горели здесь неугасимо, как звезды, утонувшие в мрачных небесных глубинах. Копоть ползла по сводам, и тяжелый дух чадящего пламени смешивался с затхлым запахом пещеры. Араторн вновь поднял свой факел, и эта внезапная вспышка почему-то ужаснула Лизу так, как если бы самый ад разверзся пред нею!..

Словно в ответ, впереди зажегся еще огонь; и скоро Лиза и ее проводники вышли в просторную залу. Два факела были прикреплены в боковых светцах величавой колонны. Все вокруг по-прежнему тонуло в темноте, и Лиза поняла, что зала обширна, а потолки высоки, только потому, что шаги гулко отдавались во все стороны.

Ее подвели к колонне и поставили в круге колеблющегося света; сопровождающие отошли за грань его и канули в черноту, но Лиза настороженным ухом слышала их затаенное дыхание и знала, что они здесь, стерегут ее.

Время шло. Лиза стояла у колонны, но ничего не происходило, и страх постепенно завладел ее душою. Бог весть чего уже ожидала она, каких угроз и испытаний, только не того спокойного, негромкого старческого голоса, который внезапно зазвучал из мрака:

– Прошу простить меня, ваше высочество. Поверьте, я бесконечно сожалею, что наша первая и самая важная встреча происходит при сих весьма тягостных обстоятельствах.

Лиза чуть не вскрикнула от неожиданности и слепо уставилась вперед.

– Кто вы? – промолвила она, изо всех сил стараясь говорить твердо и надменно, однако все же невольно прислонилась спиною к ледяному, сырому мрамору колонны, ибо ноги подкашивались. – Зачем я здесь?

– Можете называть меня мессиром, ваше высочество. А обо всем остальном я с охотою вам поведаю.

Он медлил, словно переводя дыхание или набираясь сил для долгого и трудного разговора.

– Буду краток. Насколько мне удалось узнать, а я наблюдаю за вами давно, вы, ваше высочество, не из тех, кого можно купить задешево или легко напугать. Вы обладаете сильной натурою, у вас прямой нрав и стремительный ум – скорее не легкомысленной женщины, а хладнокровного мужчины. Не сомневаюсь поэтому, что вам не понадобится много времени, чтобы всесторонне оценить мои предложения. Итак, к делу.

Не мне объяснять вам, ваше высочество, положение, в котором сейчас находится Россия. К сожалению, Россия ввязалась в конфликт между Англией, Францией и Пруссией, который ничего не даст вашему отечеству, но может усилить могущество и агрессивность королевства Прусского. Финансы страны расстроены, государственная казна опустошена; и неудивительно, если все наряды и даже чулки императрицы покупают в Париже специальные поверенные. Огромные пространства России пустынны и почти необитаемы. По сути дела, жизнь сосредоточена лишь на небольших участках вокруг нескольких крупных городов. Впрочем, обо всем этом вы, разумеется, знаете не хуже меня. Мне больно вести сей укоряющий разговор, но давайте считать, что предметом его является не столько ваша матушка, сколько императрица, государыня всея Руси.

Последние слова он произнес хоть и ломано, все же по-русски. И Лиза пристально вглядывалась в сырую тьму, откуда доносился этот размеренный, обвиняющий голос, словно зачитывающий приговор:

– Вам неприятно слышать сие, но, обладая прекрасным умом, Елизавета всегда была ленива и тщеславна.

Лиза невольно вздрогнула, услышав свое имя, но тут же сообразила, о ком речь.

– Она всегда скорее играла в государственного деятеля, занималась страной, пока все было для нее ново и интересно; постепенно эта игра ей наскучила. Она даже не дает себе труда расправиться со своими врагами. Самое большее, что их ждет, – это ссылка. Вспомните хотя бы помилование Остермана на плахе!.. Быть может, виною ее мягкая натура. Вы же знаете, молясь накануне решительного шага в ночь на 25 ноября 1741 года[16], Елизавета дала обет: если переворот завершится благополучно, то она за все свое царствование не лишит жизни ни одного человека! Одному богу, который велит нам прощать врагов своих, ведомо, хорошо сие или дурно. Но при всем мягкосердечии Елизавета нетерпима к любой иной вере, кроме православной. Некоторые ее распоряжения свидетельствуют даже о православном фанатизме! Вскоре после вступления на престол она издала указ, которым повелела всех евреев, как ненавистников имени Христова, немедленно выслать из России. При этом им запретили вывозить с собой золото и серебро. Перед тем как покинуть страну, они должны были обменять драгоценности на русскую медную монету. Сенат, в котором, видимо, есть разумные люди, получив этот указ, подал императрице доклад, в котором говорилось, что подобные меры привели бы к значительному ущербу в торговле, особенно в Малороссии. И знаете, какую резолюцию начертала императрица на сем докладе?! «От врагов Христа не желаю интересной прибыли!»

  55  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×