Цвет боли: бархат

Он все пытался шутить и делать вид, что все в порядке, но получалось плохо. Фрида поняла, что разговор пора прекращать.

– Ну, если вы больше не сомневаетесь в выводах полиции…

– Анику не вернешь, а у вас, думаю, полно других дел. Давайте договор, я подпишу, что он выполнен полностью.

– У меня нет с собой договора.

– А это? – Андреас кивнул на бумаги, лежавшие на столе.

– Это доверенность на ведение дела и наши схемы расследования.

– Но мы все равно считаем договор выполненным. Привезите, я подпишу. Или лучше сам к вам заеду. Когда вам удобно?

Бодрости Андреаса Флинта могли бы позавидовать самые большие оптимисты, но она была насквозь фальшивой.

Фрида поняла, что настаивать не стоит, потому улыбнулась в ответ:

– Конечно. Тогда завтра, если возможно. Вы правы, сегодня у нас есть другие дела.

– Да, завтра в полдень. Извините, меня ждут.

– Конечно, господин Флинт. Я жду вас завтра в своем офисе. Присутствие других сотрудников необязательно?

– Нет, что вы!

Фрида почему-то не стала звонить Линн и отменять ее встречу с Лили. Если Флинт и возмутится, всегда можно будет сказать, что не дозвонилась, да и вообще, вдовец не рискнет что-то предпринимать против Линн Юханссон, если так боится даже этого имени.

Решение отправить к Лили Линн пришло неожиданно, когда любовница Флинта позвонила и сообщила, что уже приехала и готова побеседовать. У самой Фриды, кроме встречи с Флинтом по поводу расширения доверенности, была еще беседа с новым клиентом, не поверившим в таинственное исчезновение шкатулки с драгоценностями его только что почившей бабушки. Фриду изумляло, насколько быстро заботы о дележе наследства вытесняли родственную скорбь, но таковы люди, приходилось заставлять себя не думать на эту тему.

Линн согласилась:

– Не беспокойся, я схожу.

Дом не из дешевых, подъезд не из дешевых, бдительная консьержка, предупрежденная о ее приходе, ковер на полу в холле и в коридоре… Да, здесь жили не минималисты и не любители стиля техно…

По две квартиры на этаже (это какого же они размера, пожалуй, раза в три больше их на Библиотексгатан), медные таблички на двери. Черт! Если сейчас так живут шлюхи, то это явно самая выгодная профессия. Линн порадовалась, что с ней нет Бритт, та бы уже разглагольствовала о том, к каким чертям катится мир.

Открывшая дверь женщина была хороша собой, как и полагалось, не строгой красотой, хотя надо отдать должное – макияж невульгарный и даже приятный. Никакой ярко-красной помады на губах или синих полосок на веках. И одета в стиле Бритт – укороченные брючки и блузка, завязанная на животе узлом.

– Вы Фрида?

– Нет, я Линн, Фрида не смогла прийти.

– Да, она говорила… Проходите.

Квартира огромная и больше похожа на президентский номер в отеле люкс. Лили заметила интерес Линн и дала время оглядеться.

– Представляю, что вам наговорила обо мне Петра. Она меня терпеть не может.

– Почему? – Линн довольно резко повернулась к хозяйке роскошной квартиры, надеясь застать ту вопросом врасплох. Кажется, получилось, на мгновение Лили замерла, потом пожала плечами:

– Как должна относиться дочь к любовнице своих приемных родителей?

Линн решила, что от неожиданности Лили оговорилась, и уточнила:

– Петра не дочь Андреасу Флинту?

– Можно подумать, Анике она дочь, – пожала плечами Лили и сделала приглашающий жест. – Присаживайтесь. Вина хотите? Хорошее, я из Франции привезла. Там умеют делать вина, правда?

Линн вспомнила свой первый опыт винопития в замке Ларса и согласилась:

– Умеют. Но я не хочу. Извините, у меня крошечная дочка…

Пусть думает, что она кормящая мать, это лучше, чем объяснять свой отказ чем-то еще.

Лили кивнула:

– Но все равно присаживайтесь. Ведь вы же не ради одного вопроса пришли?

– Мы расследуем гибель Аники Флинт и все с ней связанное.

Женщина стала серьезной:

– Понимаю, что же еще? Я не знаю, почему погибла Аника Флинт, но я знаю, что сама она никакую гадость не выпила бы.

– Петра твердит это же.

Лили кивнула:

– Спрашивайте, если вам поможет. Аника была хорошей женщиной, я хочу, чтобы за ее гибель виновного наказали.

Почему Линн задала следующий вопрос, она не смогла бы объяснить даже под пытками. Спросила, и все.