Отрок (XXI-XII)

- Да… Торговаться… Гм… По-разному можно… - Пробормотал десятник и вдруг вызверился: - Баба, скройся!!!

С крыльца дома Афони кто-то шмыгнул в дверь. Лука мрачно окинул взглядом растерянно стоящего посреди двора Афанасия.

- Я тебя, Афоня, доли лишил, а ты меня - своего десятника - кривым ходом обошел. Подумай теперь: пошло ли тебе это впрок?

- Кхе! Верно говоришь, Лука, кривые ходы, они того… до добра не доводят. Ладно, вы тут разбирайтесь, а мне не досуг. Не сочти за труд, пришли людишек, как соберутся, ко мне на подворье.

- Сделаем, Корней Агеич.

Роська уже разбирал вожжи, когда Мишка, все-таки, не выдержал и заорал так, чтобы слышно было и собравшимся за воротами любопытным:

- Афоня! По Русской Правде, если раба понесла от хозяина и родила, то хозяин повинен дать ей волю, жилище и кормить, пока ребенок не вырастет! - И, уже из-за ворот, добавил: - Я тебя от оскудения спас, кобель блудливый!!!

У ворот лисовиновского подворья собрался весь семейный "женсовет": мать, тетка Татьяна, обе мишкины старшие сестры - Анька-младшая и Машка. Даже ключница Листвяна была здесь, хоть и стояла в сторонке. Дед, еще не доехав до ворот, закричал издалека:

- Бабоньки, чего сгрудились? Никак женихов высматриваете? Глядите у меня, по улице всякие люди ходят, долго ли до беды. Я вот, к примеру, и вовсе неженатый.

Дед по- гусарски подкрутил ус и лихо подмигнул Листвяне. Женщины заулыбались. Раз дед веселый, значит, обошлось.

- Батюшка, что случилось-то? - На всякий случай, все-таки спросила мать.

- Ох, Анюта, и не спрашивай! Такие страсти, такие страсти. - Дед дурашливо схватился за голову. - Михайла с Афоней из-за холопов торговаться взялись, да так разгорячились, что твой старшенький Афоне чуть все на свете не отстрелил, насилу растащили. Луку с десятком ратников на подмогу призывать пришлось. А тебе, Листвяна, докука - надо будет еще куда-то пять человек пристроить и скотину.

- Пристроим, Корней Агеич. - Приветливо пропела ключница. - А ты батюшка откушал бы медку чарочку с устатку да волнений. И Михайла Фролыч с Василием Михайлычем, поди с утра не евши.

- Каким таким Василием Михайлычем? - Не понял дед.

- Так вот… - Листвяна указала на Роську. - Имени природного батюшки мы не знаем, наверно можно тогда по имени крестного отца… Или нельзя?

- Кхе! Ну, ты и удумала… Даже и не знаю. Отца Михаила разве спросить, так он больной весь насквозь. Анюта, что думаешь?

- Пусть будет, батюшка, нельзя же человеку без отчества. - Отозвалась мать.

- Да? А ты что скажешь, Василий… Кхе, Михайлович?

- Господин сотник, - Роська выскочил из саней и сдернул с головы шапку - дозволь доложить?

- Ну, докладывай. Кхе… Только шапку надень, застудишься.

- Это не старшина холопов выкупил, а я!

Мишка изумленно обернулся на крестника, но увидев умоляющие глаза Роськи, прикусил язык.

- Я перед Господом обязан… Мне через Святое Крещение воля вышла, и я теперь должен… Пять душ, тоже через Святое Крещение… И волю дать.

- Кхе… Совсем все с ума посходили. - Дед несколько растерянно огляделся и зацепился взглядом за ключницу. - Листвяна, а ты насчет чарочки-то права оказалась… Да и не одной, наверно. Да… Кхе!

"Ни хрена себе! Сэр Майкл, а крестник-то Ваш, похоже, того. Повернулся слегка на религиозной почве. Пошли дурака Богу молиться он и это самое. Несовместимые с разумной жизнью последствия. Жил себе парень, горя не знал, о конфессиональной принадлежности не ведал, так нет - взяли и окрестили".

- Васенька, да куда ж они у тебя денутся, вольные-то? - Мать была явно растрогана Роськиным порывом и старалась говорить ласково, чтобы не обидеть парня. - Ведь ни кола ни двора, голову приклонить негде. Ты о людях-то подумал, сынок?

- Подумал, крестная. Я десятнику Андрею в ноги кинусь, попрошу их для всяких хозяйственных работ в воинскую школу взять. На кухне, там, или еще чего - дело всегда найдется. А за это - жилье и корм. На первое время. А дальше - как Бог даст, и как сами расстараются.

- Кхе! А что? Стряпуха в воинской школе и правда нужна будет. - Одобрил предложение дед. - Этакую ораву кормить! Да и не одна, а с помощниками. Дело говорит Василий… а и правда - Михалыч! Только никому в ноги кидаться не надо, я приговариваю: быть по сему! Ежели, конечно, Святое Крещение добровольно примут. А ты, Михайла…

- Что, деда?

- Кхе!… - Дед приосанился в седле. - Старшина Михаил!

- Я, господин сотник!