Отрок (XXI-XII)

Еда в загоне, может быть и невкусная, может быть и не всегда досыта, но появляется регулярно, а на воле ее надо добывать. Хорошо, если лето, а зимой? Самки к которым его подпускали, может быть ему и не очень нравились, но зато за право обладания ими не приходилось драться. А на воле, сможет ли он выдержать поединок с диким туром? В загоне скучно, тесно, плохо пахнет, но его охраняют люди и собаки. А на воле, сможет ли он отбиться от хищников? Так может быть, лучше остаться в загоне?

Так и с людьми. Не всякий способен нести груз ответственности за себя и за семейство, есть такие, кто предпочитает, чтобы важнейшие вещи за него решал хозяин. Стонут, жалуются, но воли боятся, потому что не способны жить самостоятельно. Увы, подобные твари только облик имеют человеческий, на деле же тварное начало в них преобладает. И для них свобода - не ценность, а страх. Понимаешь меня, Миша?

- Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них на бой!(1)

# #1 Гете. "Фауст".

- Верно, сын мой. И это, хоть и в небольшой мере, но оправдывает существование холопов и их хозяев. Многие из них могли бы бежать, выкупиться или иным способом освободиться из рабства, но не решаются - боятся свободы. Можно взглянуть на это и еще с одной стороны. Зачастую, случается так, что свобода одного оборачивается несвободой для другого или для других. Вспомни те же караваны невольников, уводимые в степь. Нет, Миша, не стала еще свобода общечеловеческой ценностью, и не взрасти братству между рабом и хозяином.

С равенством же и вовсе все просто. Его нет и не может быть. Одни люди сильные, другие слабые, одни умные, другие глупы, одни умелые, другие никчемные неумехи. Оказался на месте сотника Кирилла негодный к воеводскому делу человек, и чуть не погубил всех. Сильных, умных и умелых всегда меньше. Их стезя - руководить менее способными. Представь себе пирамиду - самую устойчивую из фигур. На вершине князь, царь или император. Он один. Ниже - священничество, еще ниже воины, и их больше, чем священников. Ниже воинов - ремесленники и смерды, их еще больше. И, наконец, в самом низу, холопы, закупы, слуги и другие зависимые люди. Получается пирамида.

"Э, нет, падре! Тут вы соврали. Как школьник, подгоняете решение задачи под ответ. СЕЙЧАС на Руси свободных людей больше, чем холопов, основание у вашей "пирамиды" подкачало - узковато. Ну, да ладно, к теме нашей дискуссии это отношения не имеет".

- И так везде и во всем! - вещал, между тем отец Михаил. Во главе священничества стоит патриарх. Ниже - митрополиты, епископы, а в самом низу простые служители божьи - пирамида. Во главе войска стоит воевода. Ниже - тысячники, сотники, десятники, а в самом низу рядовые воины - пирамида. В поселении есть староста или тиун, в семье есть старший мужчина - везде пирамиды.

"Ну, а это уж и совсем ни в какие ворота! Тут вы, преподобный Майкл, выдаете желаемое за действительное. Да, любому управленцу хотелось бы утрамбовать всех и вся в иерархическую структуру, действительно, имеющую форму пирамиды. Очень уж удобна подобная структура для управления, предсказуемо поведение подчиненных и легко найти "крайнего" при возникновении сбоя в работе отлаженного механизма. Да, священники и военные, а несколько позже, чиновники, так и будут структурироваться. Преступные сообщества - тоже. Но остальные - фиг вам! Для того, чтобы комфортно чувствовать себя в той или иной ячейке иерархической структуры, нужен особый склад характера и мышления, метко описанный в фольклоре формулой "Ты начальник, я дурак, я начальник, ты дурак". Уже в производственной структуре такая пирамида складывается с трудом, в творческом коллективе можно изобразить только ее "огрызок" - за счет индивидуального лидерства, а уж в обыденной жизни и вообще невозможно. Слишком многое приходится человеку "отсечь" от собственной единственной и неповторимой сути, чтобы вписаться в жесткие рамки иерархии, далеко не все способны обменять собственную индивидуальность на преимущества принадлежности к той или иной структуре и перспективы карьерного роста в ней".

- Но есть же, отче, равенство перед Богом, перед законом…

- Перед Богом - да, но не все истинного Бога приемлют. Перед законом - нет. Слово вольного человека более весомо, чем слово, например, закупа, а слово несовершеннолетнего не весит вообще ничего.

- Есть равенство перед смертью, ее не избежать никому! - Мишка почувствовал, что запас аргументов начинает иссякать, а разговор все дальше уходит от изначальной темы.