Опасные тайны

— Билл Канингем, — мстительно сказала она, — предлагал мне помощь и совет.

— Канингем? — Гейб беззаботно хохотнул. — Надеюсь, у тебя достаточно вместительные карманы.

Он снова оперся на ограждение и вспомнил о сигаре, которая лежала в кармашке его куртки, но потом подумал, что запах табака помешает ему наслаждаться ароматом, исходящим от Келси. Каким бы легким, едва уловимым он ни казался, этот запах был из тех, что, раз войдя в сознание мужчины, остается там еще долго после того, как сама женщина исчезла.

— Утро — мое любимое время, — пробормотала Наоми, прикрывая глаза ладонью от внезапно проглянувшего сквозь туман солнца. — Такое ощущение, что начинаешь жизнь с чистого листа.

— Возможности… — Гейб посмотрел на Келси. — Все дело в том, как мы используем представившиеся нам возможности.

Потом они вместе пошли к стойлам. Там уже расседлывали и прогуливали разгоряченных скачкой лошадей, от их влажных шкур валил пар. Конюхи осматривали ноги в поисках потяжек, ушибов и засечек. Чалой кобыле смазывали маслом копыта. Кузнец в кожаном фартуке подправлял подкову, рядом стоял на земле облупившийся металлический ящик с инструментами.

— Как на картинке, верно? — спросил Гейб, словно подслушав мысли Келси.

— Да, очень похоже.

— И то же самое могло происходить сто лет назад. Или пятьсот. Чистокровная лошадь легко может повредить себе ноги, поэтому мы весьма тщательно еле-дим за их состоянием. Взгляни вон туда. Куда, по-твоему, смотрит тренер?

Келси повернулась и увидела лошадь, которую конюшенный мальчик вел в поводу. Тренер шел сзади и смотрел вниз.

— На лошадиные ноги.

— И будь уверена, он еще долго не спустит с них глаз. — Кивком головы Гейб указал в другую сторону: — И это тоже продолжается уже почти тысячу лет, даже больше.

Келси увидела немолодого мужчину в мягкой жокейской шапочке с козырьком, который следовал по пятам за Моисеем и безостановочно что-то говорил.

— Кто это? — спросила она.

— Импресарио какого-нибудь жокея. Они переходят от конюшни к конюшне и пытаются убедить всех и каждого, что они представляют интересы нового Билла Шумейкера. — Гейб наклонился к Наоми и поправил выбившуюся прядь ее волос. — Принести вам кофе?

— Я не против. А ты, Келси?

— Спасибо, с удовольствием. А можно я подойду поближе к твоей лошади, пока ее прогуливают?

— Валяй.

Наоми уселась на перевернутое ведро. Утренняя тренировка была почти закончена, начинался период ожидания. А ждать Наоми умела. Кроме того, сегодня она получала особенное удовольствие, наблюдая за тем, как ее дочь ходит по кругу рядом со скакуном и, наверное, задает конмальчику вопросы. Ребенком она была очень любопытна. Вот только тогда в Келси не было того отчужденного равнодушия, которое она чувствовала в дочери теперь.

Правда сегодня, пока они стояли в тумане и смотрели, как первые лошади проходят поворот тренировочной дорожки, Наоми вдруг показалось, что напряженность между ними исчезла, но это продолжалось лишь одно короткое мгновение. Потом неловкость вернулась. Она не бросалась в глаза, была едва заметна, но Наоми все равно ее ощущала. В ее дочери вообще было много такого, — что не лежало на поверхности, но Наоми видела и понимала почти все.

В этот момент раздался смех Келси. Наоми услыхала и подумала, что это, пожалуй, первый раз, когда она слышит искренний, ничем не сдерживаемый смех дочери.

— Келси сама нашла себе развлечение, — заметил Гейб, протягивая Наоми стаканчик с кофе.

— Я знаю, — кивнула Наоми. — И рада этому. Я как раз сижу и думаю о том, что когда-нибудь мы будем чувствовать себя легко и свободно в обществе друг друга.

В горле у нее давно пересохло, и она отхлебнула глоток горячего, подслащенного кофе.

— Мне просто очень хочется дотронуться до нее. Хотя бы раз обнять, прижать к себе, но я не могу. Келси может позволить мне… просто из жалости, а это будет гораздо хуже, чем если она меня оттолкнет.

— Но она здесь. — Гейб ласково провел ладонью по волосам Наоми. — Она не производит впечатления человека, который поедет туда, куда ему ехать не хочется.

— Я вовсе не жду, что она будет любить меня, как прежде. Но я хочу, чтобы она позволила мне любить себя. — Наоми накрыла рукой задержавшуюся у нее на плече ладонь Гейба.

В этот момент вернулась Келси. Она притворилась, будто не замечает позы, в которой стояли Гейб и ее мать, и даже изобразила на лице благодарную улыбку, принимая бумажный стаканчик с кофе. Это их дело, напомнила она себе.