Нестрашные сны

- Значит, я не человек, - буркнула она. – Или не нормальная.

- Да уж, - согласился Келдыш. – С нормальностью у вас, действительно, наблюдается некоторая напряженка.

Агата покосилась. Он улыбался.

Наверное, помогла шоколадка. Или то, что Келдыш в трех словах объяснил поведение Димитрова. Агата знала, что и обида и вина вернутся – она долго будет все это переживать-пережевывать-обдумывать ночами. Но сейчас ей стало легче. Агата огляделась. Ярко-голубое сентябрьское небо. Желтые, точно светящиеся, листья на деревьях. Разноцветная листва под ногами.

- Красиво как…

Келдыш посмотрел вправо-влево - точно впервые заметил, где они находятся. Поднялся.

- Красиво. Но давайте-ка вернемся в лето.

- А если посетители не волшебники?.. – спросила Агата, когда они возвращались – до ворот и лета, оказывается, было рукой подать. Келдыш ответил прежде, чем она закончила вопрос:

- Для них это просто небольшой больничный парк.

- А если долго ходить по дорожкам, то можно выйти и в зиму?

- Не советую, - сказал Келдыш, не глядя на нее. – Холодно.

- Но в принципе, можно?

- В принципе… В принципе, когда я здесь лежал, для меня на любой аллее была зима.

Агата сразу умолкла. Она никогда не лечилась в подобной клинике – магия, как выяснилось, не может принести ей вреда. Даже после… Инквизитора ей достались одни кошмары. А Игорь вон до сих пор ходит к целителям.

Келдыш привычно оглядел улицу, прежде чем выпустить ее за ворота. Сказал неожиданно:

- Но гораздо хуже попасть в Пустыню.

- Пустыню?

- Многие не возвращаются.

- Как это?

Игорь пожал плечами. Ему, наверное, до смерти надоело рассказывать общеизвестные (волшебникам) вещи. Агата нахохлилась. Наверное, она никогда не станет «своей», потому что родилась и выросла обычным человеком и практически ничего не знает. Да и родители у нее те еще…

Если хорошенько посчитать, то Келдыш сам ей в отцы годится. Перед войной он заканчивал Академию, а она только родилась… Ну, не только, наверное, ей было года два уже.… В Академии учатся пять лет, а поступают… поступают по-разному.

- А вы во сколько лет начали учиться в Академии Магии?

Келдыш помолчал – наверное, пытался сообразить, зачем ей это надо. Сказал наконец:

- Не беспокойтесь, времени у вас больше чем достаточно.

Решил, она расстраивается, что поздно начала учиться! Ну что она за человек, нет бы просто спросить, а она начинает бояться: а вдруг он подумает, что она подумала… Вдруг догадается, что она пытается понять – может ли взрослый мужчина обратить внимание на девушку… такого безнадежно школьного возраста.

Не мог он быть ее отцом! Бабушка говорила, что волшебники могут зачать детей только к тридцати годам: «Если природа дает что-то одной рукой, другой она обязательно отнимает». И детей у магов мало – двое большая редкость. Если б в обычных семьях не рождались дети с МээС, маги давно бы вымерли. Агата подумала вдруг, что все еще не относит себя к волшебникам. И видит, и слышит… и чувствует, как обычный человек.

Это хорошо или плохо?

Стефи, выслушав рассказ о посещении Димитрова, промолвила непривычно задумчиво:

- Я вот пыталась представить, как это – взять и остаться без магии? Не понимаю, как без нее вообще можно обходиться!

А она вот обходилась себе преспокойненько, да и продолжает - большую часть времени - и не представляет, как же ей теперь с магией жить.

- Думаешь, магия к нему не вернется? А не было случаев, когда… - Агата затихла под снисходительным, каким-то… взрослым взглядом Стефани. Так смотрят на малыша, толкующего про фею, которая ему привиделась ночью: мол, вырастешь, сам поймешь, фей не бывает! Непонятно, кому сочувствовала Стефи - то ли бедняге Димитрову, то ли самой Агате - но прозвучало это с жалостью:

- Нет, Агат, не бывает такого. Это же Главный Инквизитор!

Агата полдня нерешительно посматривала на телефон: Келдыш после… Андрэ подарил ей сотовый с тревожной кнопкой и велел везде носить с собой. Мобильник был таким навороченным, что она до сих пор и половины функций не освоила. Позвонить Игорю, спросить – а правда ли магия к Славяну не вернется? Нет, наверное, нужно все-таки поменьше «грузить» своего куратора.

И только по делу.

А не вечными своими сомнениями и страхами.

Ночью, наверно, для разнообразия, ей приснился не Инквизитор – пустыня. Не привычно желтая, не красная и не белая, какого-то странного темно-болотного цвета. Низко над головой – можно рукой достать - клубились багровые тучи, словно кто-то постоянно перемешивал их гигантской ложкой. К горизонту тучи темнели и становились почти черными.