Король нищих

– Великая новость, госпожа герцогиня. Его светлость герцог де Бофор бежал...

Сердце Сильви затрепетало в груди.

– По-моему, вы этим очень довольны, друг мой!

– Конечно! Не госпоже герцогине объяснять, как сильно простые люди любят господина де Бофора. Париж будет плясать от радости, когда узнает, что он вырвался из лап Мазарини.

Ликование началось с собственных слуг Сильви, они очень любили молодую хозяйку и знали, что она совсем не жалует кардинала.

– Не стоит и спрашивать госпожу герцогиню, рада ли она, – сказал старый кучер Грегуар; он был последним из кучерской династии, которая со времен средних веков состояла на службе семьи де Фонсомов, и мог позволить себе вольность в обращении.

– Я действительно очень рада, – ответила Сильви. – Известно ли, как он бежал?

– Не совсем. Он спустился по веревке с крыши башни, но веревка оказалась слишком короткой, и ему пришлось прыгать вниз. Но то, что он выбрался из замка, это точно!

– Прекрасно! Мы сейчас попытаемся узнать больше. Поезжайте в Отель Вандом!

Трое слуг не заставили себя упрашивать; все снова заняли свои места, и лошади резвой рысью помчали карету; Сильви с облегчением откинулась на бархатные подушки: значит, он свободен! Значит, предсказание сбылось! Мазарини действительно уже несколько месяцев жил в страхе из-за некоего Коизеля, предсказавшего, что на Троицын день Бофор окажется на свободе. Суеверный итальянец пытался делать вид, будто не придает значения этому предсказанию, которое внушало ему тревогу, но все-таки приказал усилить охрану узника. И вот сегодня, в день Троицы, предсказание сбылось!

Сильви не было нужды напрягать собственное воображение, чтобы на темной завесе смеженных век увидеть, как Франсуа с развевающимися на ветру волосами несется галопом по полям и лесам, опьяненный вновь обретенной свободой. Но кто скачет рядом с ним и куда направляется Франсуа?

На свои вопросы молодая женщина имела два ответа: это, возможно, госпожа де Монбазон, которая, переодевшись в мужской костюм, ждала Франсуа под стенами Венсеннского замка; едет же Франсуа в замок Рошфор-ан-Ивелин, принадлежащий мужу госпожи де Монбазон, который оставался губернатором Парижа: туда Мазарини сунуться не посмеет...

В это время популярность Мазарини, если даже допустить, что она когда-либо у него была, упала до нижней черты. Народ, очень долго сдерживаемый железной рукой кардинала Ришелье, не видел никакой разницы между флорентийцем Кончини, который пользовался огромным влиянием во время регентства Марии Медичи, и сицилийцем Мазарини, чья кардинальская мантия распростерлась пурпурной тенью над регентством Анны Австрийской. По мнению народа, оба были одного поля ягоды, эти фавориты, гораздо больше озабоченные тем, чтобы потуже набить собственные кошельки, чем благом государства! В этих условиях люди, каков бы ни был политический гений Мазарини, ничего не ставили ему в заслугу. Но надо признать, что у Мазарини была нелегкая задача – сохранять самое главное из политики великого кардинала внутри страны, а главное, вовне, где по-прежнему все заглушал голос оружия! Конечно, победы бывшего герцога Энгиенского, ставшего принцем де Конде, удерживали врага за пределами королевства, хотя уже четыре года Вестфальский мирный конгресс пытался положить конец войне, опустошавшей часть Европы. В этой войне столкнулись интересы короля Франции, короля Испании, императора Священной империи и сначала короля, а потом королевы Швеции.

Во Франции Мазарини вынужден был считаться с Конде, занимавшим благодаря своим победам прочное положение и обладавшим не только непомерным честолюбием, но и таким же аппетитом: он беспрестанно требовал титулов и должностей, не скрывая, что охотно занял бы пост первого министра.

Но в этот период истории свою самую большую победу Мазарини одержал над регентшей. Эту испанку, непоколебимо преданную интересам своей родины, он сделал настоящей королевой Франции, которая была готова уничтожить все преграды ради будущей славы своего сына и, устранив из своей жизни тех, кто ей служил, любил и поддерживал ее, прислушивалась теперь только к советам кардинала. Поговаривали даже, что она тайно с ним обвенчалась... И тем не менее власть Мазарини не была прочной. В последнее время взоры парижан все чаще стали обращаться к башне Венсеннского замка, где пребывал в заточении их любимый принц, самая блестящая жертва Мазарини.