Король нищих

Неуместность этого вопроса сразу привела Сильви в чувство.

– Более уместного вопроса у вас нет? Каждый раз, когда мы встречаемся, вы спрашиваете, что я делаю? Не кажется ли вам, что этой ночью я должна спрашивать вас, что вы делаете у меня в доме?

В ответ Франсуа улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами:

– Вы правы. Простите меня! Мое оправдание в том, что я не знал о вашем присутствии. Я считал, что лето вы проводите в Конфлане.

– Это не оправдание. По-моему, у вас здесь собственный сад. Почему же вы не гуляете там?

– Ваш сад намного красивее! Мой напоминает саванну, а если учесть, что я скрываюсь, то едва ли могу призвать садовников, чтобы привести его в порядок. Поэтому у меня вошло в привычку проводить здесь каждую ночь какое-то время, чтобы подышать ароматом ваших роз. Неужели это столь серьезная провинность?

Сильви почувствовала себя обиженной. Значит, он искал у нее только еще одно удовольствие, дополнительное удобство? В ее голосе прозвучали более жесткие нотки:

– Нет, при условии, что так ведут себя с друзьями, но я не заметила, чтобы мы ими были. В нашу последнюю встречу...

– Давайте поговорим о ней! Вы бросили мне в лицо, что выходите замуж, более того, обвенчались в тот самый день, когда меня арестовали...

– Нет, накануне, – уточнила Сильви. – Но я же не могла знать, что вы попадете в западню.

– Разве это что-либо изменило в вашей жизни?!

– Нет. Но свое слово не берут назад, если дают такому человеку, как мой муж...

– И вы, разумеется, счастливы? – саркастически бросил Франсуа. – Вы составляете идеальную пару... И, кажется, у вас дочка?

– Вы упрекаете меня за это?

Он опустился на скамью и молча смотрел на Сильви.

– Отвечайте же, – настаивала она. – Вы упрекаете меня?

– По какому праву я могу упрекать вас? – пожал он плечами. – Но у меня было много времени, чтобы обдумать многое в заключении в Венсенне во время бесчисленных прогулок по дозорной дорожке башни, за партиями в шахматы с Ла Раме, молитвами...

– И визитами госпожи де Монбазон?

– Они были не столь частыми, как утверждали люди, но это правда, что она дала мне это доказательство своей любви, что она бросила этот вызов двору... Наверное, это и называется любовью...

– Но разве вы сами в этом уверены? Хотя я часто задавала себе вопрос, знаете ли вы, что такое любовь. И если бы я не была свидетелем вашей безумной страсти к королеве...

– Которая подло отплатила мне за нее, согласитесь! Каждое мгновение я был готов умереть за нее, хотел видеть ее великой, прославленной, но вы сами видите, что из этого вышло! Появляется негодяй-итальянец, встает между нами, разрушает все, что нас связывало, в то самое время, когда наша любовь уже могла быть явлена всем, а меня королева бросает в тюрьму, не намереваясь когда-нибудь выпустить на свободу. Теперь-то я понимаю, что она всегда была неблагодарной. Посмотрите, как быстро Мазарини устранил ее прежних друзей! Госпожа де Шеврез удалена от двора, Мари д'Отфор...

– Вернулась бы, если бы захотела, но у нее нет ни малейшего желания, и я ее понимаю. Она никогда не была женщиной, вымаливающей дружбу, в которой ей так явно отказывают. Теперь она жена маршала де Шомбера, герцогиня Аллуэнская и вполне этим довольна. Сейчас она презирает двор...

– А вы? Почему вы остаетесь при дворе? Я предполагаю, вас обворожил Мазарини, если только вы не уступаете настояниям вашего супруга?

Уязвленная этим презрительным тоном, Сильви выпрямилась, сжав кулаки.

– Мой супруг служит королю, прежде всего королю, вы слышите меня? Нам обоим не нравится ни Мазарини, ни королева, но, вы правы, я во всем согласна с мужем! Я служу королю, потому что я люблю его, представьте себе, люблю как собственное дитя...

– И я слышал, он отвечает вам взаимностью. Вам очень повезло! Меня он ненавидит, хотя он все-таки мой...

Сильви закрыла ладонью рот Франсуа, чтобы из него не вылетело признание, грозящее смертью. Ее гнев прошел, и теперь она, растроганная той горькой болью, что сквозила в его словах, жалела Франсуа.

– Он мало вас знает! Забудьте о Мазарини! Служите этому мальчику, которого вы любите и который, я верю, будет великим королем, когда повзрослеет. И тогда он полюбит вас...

– Иначе говоря, это будет корыстная любовь? Как у его матери...

Франсуа неожиданно приблизился к Сильви и заключил ее в объятия.

– А вы? Кроме этого мальчика, кого вы любите, Сильви? Неужели этого простака, кому отдали себя?