Король нищих

– Вы? Но это же чудесно!

– Успокойтесь, мой милый! Я признаюсь вам в этой маленькой слабости лишь потому, что она уже миновала. Мимолетная страсть может охватить каждого, а вот Сильви всю жизнь будет любить только вас. Вам пора позаботиться о ее чувствах. Вы забыли, о чем пишет аббат? Он спас ее от самоубийства.

– Нет, не забыл, – прошептал Франсуа, снова помрачнев. – Но почему она решилась на это?

– Не знаю... Наверное, решила, что вы покинули ее навсегда. Когда вас внезапно бросают на полудиком острове, затерянном на краю света, подобное впечатление может возникнуть очень легко. Вы должны найти возможность послать письмо, в котором будете уверять Сильви в ваших нежных чувствах, но одновременно герцогиня де Рец должна узнать, что... что господин де Поль тревожится об этом заблудшем ребенке, которого он, скажем, хотел бы привести к набожной жизни, – излагала Мари свой на ходу вырисовывавшийся план. – Все это умерит пыл вашей ханжи! В случае приезда на остров подручных кардинала она будет молчать.

– Вы гений заговоров, милая моя Аврора, – рассмеялся Франсуа. – Мысль кажется мне недурной, тем более что после моего свидания с кардиналом я обо всем рассказал господину Венсану...

– Чудесно! Попросите его помочь вам в том тяжелом положении, в каком вы оказались, умоляйте о помощи. Вам он не откажет. Что касается заговоров... Право слово, я чувствую, что готова к ним. Кроме того, что королева достаточно настрадалась от кардинала, нельзя допускать, чтобы наше сокровище годами чахло на своей затерянной в море скале! Я буду думать об этом...

Снова надев маску, Мари д'Отфор протянула руку, к которой Франсуа припал губами; потом она подобрала накидку из голубого шелка и набросила на плечи. В то мгновение, когда она выходила из комнаты, Франсуа спросил:

– Мари, вы вполне уверены, что больше меня не любите?

– Какой фат! – рассмеялась Мари. – Нет, мой милый, я вас больше не люблю: вы слишком сложный мужчина! А мне необходимо простое и преданное сердце...

Через несколько дней бедный, совсем неприметный священник, один из тех, кого господин Венсан посылал с поручениями в нищие деревни, вышел из Сен-Лазара с торбой за спиной. В подобном уходе не было ничего необычного, и он не привлек ничьего внимания; но, вероятно, этому бедному священнику предстоял долгий путь, ибо он сел в дорожный рыдван, направляющийся в город Ренн...

В тот же день в замке Рюэль, куда вернулся кардинал, Ришелье принял фрейлину королевы мадемуазель де Шемро, очень красивую и развратную женщину; из-за этих достоинств она стала лучшей осведомительницей кардинала, приставленной к Анне Австрийской. Однако Ришелье, казалось, был не слишком рад ее видеть.

– Я вас просил насколько возможно избегать встреч со мной, будь то здесь или в кардинальском дворце...

– Мне показалось, что дело вполне стоит того, чтобы я взяла на себя труд приехать к вам. Более того, при дворе ни для кого не секрет, что я предана вам. Королева и госпожа д'Отфор не упускают ни одного повода дать мне почувствовать это...

– И что вы мне принесли?

– Копию, снятую мной с письма, которое госпожа д'Отфор получила из Лиона на следующий день после рождения его величества дофина, хотя в Сен-Жермен оно пришло чуть раньше. Ее реакция была весьма любопытной; она сразу помчалась в Отель Вандом, где томится в одиночестве господин де Бофор.

Нахмурив брови, кардинал пробежал глазами поданный ему листок, потом взглянул на гостью: она была великолепна в темно-красном бархатном платье, которое прекрасно подчеркивало ее яркую, жгучую красоту.

– И что же вы заключили из этого письма? – резко спросил он.

– Но... что столь драматическое исчезновение мадемуазель де Лиль, наверное, не столь трагично, как в этом нас хотят уверить. Несмотря на то, что аббат пишет намеками, вполне, кстати, прозрачными, я вижу при дворе лишь одного человека, к кому это может иметь отношение... Мне очень хотелось бы знать, что за всем этим кроется...

Кардинал хранил молчание. Выйдя из-за письменного стола, он подошел к высокому камину, в котором ярко горел огонь: этого требовало слабое здоровье Ришелье. Он взял на руки любимого кота, который, свернувшись клубочком, спал на подушке у камина, и погладил шелковистую шерсть на его мордочке. Взгляд кардинала блуждал в переливах пламени.

– Но меня это не интересует! – сухо заметил он. – И я был бы вам весьма обязан, мадемуазель де Шемро, если бы вы забыли о том, что вообще читали это письмо...