Король нищих

– Нет, все не так просто, ибо я везу довольно пространные инструкции для матери Маргариты и могла бы не успеть проститься с братом. Прощание не займет у меня много времени, главное, чтобы вы оказались в монастыре Визитации до ужина.

– Как вам будет угодно!

Вскоре они выехали за крепостные стены Парижа. Миновав крупное аббатство святого Антония, они углубились в лес, который словно огромная зеленая лапа охватывал Венсеннский замок с его четырехугольными башнями. Грозно-воинственный вид замка слегка смягчала ажурная колокольня Сент-Шапель, что была почти близнецом того чуда, которым гордился дворец на острове Сите в Париже. Карета двигалась вдоль крепостных рвов замка.

– Легко понять, что герцог Сезар решил морем отделить себя от этой башни, – насмешливо заметила мадемуазель де Шемро. – Он томился здесь пять долгих лет, а его брат Великий приор Мальтийского ордена умер здесь через два года при странных обстоятельствах. Кстати, это единственное умное решение, которое когда-либо принимал герцог Сезар.

– Что вы имеете в виду?

– Это же смешно, что Сезар хотел отравить кардинала. Будь это пять лет назад, его можно было бы понять. Через полгода Ришелье умрет. А возможно, и раньше.

– Я думала, вы любите кардинала. Конечно, состояние его здоровья не блестяще, но я плохо понимаю, как смертельно больной человек может пускаться в путь по дорогам Франции и ехать на границу королевства.

– Не по дорогам, а по рекам. Носилки кардинала сплавят вниз по течению до Лиона, оттуда тоже водным путем до Тараскона. Кардинал не выдерживает даже хода мулов; когда его высаживают на берег, то носилки несут на себе слуги.

– Эту огромную махину? Но она не везде может пройти.

– Все, что мешает, будь это городские стены, сносят. Так уже не раз бывало, но даже при этих условиях кардинал испытывает невыносимые муки при каждом движении. Правда, его выдержка выше всех похвал, а в основе ее лежит гордыня кардинала. Вот почему я всегда им восхищалась.

– Это всем известно. Но что станет с вами, когда он покинет бренный мир? Найдете кого-нибудь другого, кем будете... восхищаться?

– А вот это не должно вас волновать!

Теперь они ехали по направлению к лесу по более оживленной дороге, что было довольно неожиданно при такой холодной погоде. Этот лес был самым безопасным в окрестностях Парижа потому, что в Венсеннском замке стоял значительный гарнизон. Поэтому в окрестностях располагались крупные поместья: Конфлан, Шарантон, Сен-Манде, Ножан, могущественное аббатство Сен-Мор, Кретей и Сен-Морис.

Сочтя путь слишком долгим, Сильви спросила:

– Но все-таки куда мы едем?

– В Ножан! – раздраженно ответила Прекрасная нищенка.

Начинало смеркаться, все меньше экипажей и всадников попадалось им по пути. Вскоре они въехали в решетчатые ворота обширного поместья, чьи сады, луга и огороды спускались к реке.

В конце широкой, обсаженной деревьями аллеи был виден красивый дом постройки прошлого века. Несмотря на сумерки, в окнах не было видно света. Ничто не говорило о готовящемся отъезде брата мадемуазель де Шемро. На шум кареты даже не вышел слуга.

– Видимо, брат вас не ждал, – с удивлением заметила Сильви. – Здесь никого нет...

Франсуаза де Шемро, нахмурив брови, в недоумении оглядывалась.

– Действительно, странно. Но в записке, что я получила сегодня утром, говорилось об отъезде.

Видя, что из кареты никто не выходит, кучер спустился с облучка и подошел к приоткрывшейся дверце:

– Не ошибся ли я поместьем, мадемуазель?

– Нет, нет! Это точно здесь. Но я нигде не вижу света.

– Свет есть, мадемуазель. Я заметил свет на первом этаже.

– Пойду взгляну, – сказала Шемро. – Но непохоже, чтобы они в мою честь устраивали иллюминацию! – с раздражением прибавила она. – Вы не хотите пойти со мной? – вдруг обратилась она к Сильви, которая с усмешкой ответила вопросом:

– Вы что, боитесь?

Мадемуазель де Шемро, гневно пожав плечами, воскликнула:

– Это глупо! Да будет вам известно, я никогда ничего не боюсь...

Однако у нее дрожали руки, когда она подбирала свои тяжелые меха, чтобы выйти из кареты. Вдруг Сильви охватило страстное желание увидеть все собственными глазами.

– Я тоже, – сказала Сильви. – Я иду с вами!

И они вместе вошли в дом, где, наверное, готовили ужин – в комнатах стоял приятный запах теплого хлеба и жареной птицы. В небольшом зале – из двух высоких окон была видна река, почти скрытая пеленой тумана, – был сервирован стол. В серебряном канделябре горели свечи, озаряя красивым желтым светом позолоченную посуду и высокие хрустальные бокалы.