Истинная любовь

Джаред Седьмой Монтгомери-Кингсли».

Аликс замерла, изумленно разглядывая записку. Седьмой? Ну и имя! Почему Седьмой?

А впрочем, какая разница, дело не в имени. Прошлым вечером Монтгомери наврал с три короба о своих занятиях. Он знал о приезде Аликс, знал, что она учится на архитектора, и сделал все, чтобы избежать разговора о предмете, близком для них обоих.

На лестнице лежали цветы. Аликс подбирала их один за другим. Спустившись на нижнюю ступеньку, она уже улыбалась. Войдя в кухню, где, как ей помнилось, держали вазы, она поставила цветы в воду. Прелестные нарциссы великолепно смотрелись на кухонном столе.

Аликс бросила взгляд за окно на домик для гостей. Свет в нем не горел. Наверное, Монтгомери еще спит, подумала она, переходя в гостиную.

Джаред сидел в одном из больших кресел, вытянув длинные ноги и держа перед собой раскрытую газету. При виде его профиля Аликс почувствовала, как по телу пробежала невольная дрожь. Монтгомери, если забыть об окружавшем его ореоле славы, обладал дьявольски привлекательной внешностью.

Когда он повернул голову и увидел Аликс, в глазах его вспыхнул хищный огонек мужского интереса. Но в следующий миг выражение его лица изменилось. Теперь он смотрел на нее… в точности как отец.

Надо было надеть персиковую блузку, подумала она.

— Доброе утро, — поздоровался Джаред. — Как вам спалось?

— Хорошо.

Монтгомери сложил газету, бросил ее на стол и поднял букет маленьких бледно-красных роз.

— Это вам. — Аликс шагнула вперед, чтобы взять цветы, ее пальцы почти коснулись его ладони, но в следующий миг Джаред отпрянул. Она отвернулась, скрывая досаду.

— Я принесу вазу и поставлю розы в воду.

Ладно, проворчала она про себя. Накануне вечером Монтгомери ясно дал понять, что не желает говорить об архитектуре, а теперь, похоже, старался избежать любых прикосновений.

— Простите, что сказал вам неправду о своем ремесле, — проговорил он, следуя за ней в кухню. — Я просто подумал…

— Что я попытаюсь превратить вас в учителя? — Ей стало смешно, когда Монтгомери назвал свое занятие «ремеслом».

— Откровенно говоря, да. — Он робко улыбнулся краешком рта.

Аликс старалась изо всех сил не смотреть на его нижнюю губу. Она повернулась к нему спиной, боясь, что выражение глаз ее выдаст.

— Как насчет того, чтобы позавтракать со мной в «Даунифлейк»? — предложил Джаред.

Что-то в его голосе смутило, оттолкнуло Аликс. Казалось, Монтгомери считает, что обязан принести извинения и пригласить ее позавтракать вместе. Может, он убедил себя, будто должен проводить время с гостьей, даже вопреки собственному желанию? Этого только не хватало.

Аликс улыбнулась, глядя на Джареда. Она пыталась быть вежливой, но в глазах ее вместо улыбки невольно застыла настороженность.

— Сказать по правде, мне нужно выполнить кое-какие учебные задания, так что, пожалуй, я лучше останусь здесь. В холодильнике есть рогалики.

— Я их съел, — произнес Монтгомери с досадой в голосе.

«Готова поспорить, он не привык, чтобы женщины хоть в чем-нибудь ему отказывали», — подумала Аликс.

— Я выйду и куплю еще.

— На одних рогаликах вы долго не протянете. — Монтгомери недовольно нахмурился.

Аликс невольно улыбнулась, на этот раз искренне.

— Уверена, на острове можно купить и другую еду, кроме рогаликов. Возможно, я даже набреду на кафе где-нибудь в центре.

— В «Даунифлейк» готовят превосходные пончики. Всегда свежие, с пылу, с жару.

— А-а, — протянула Аликс. Она бы, пожалуй, не отказалась от свежего пончика.

— Много ли вы успели увидеть на острове? Лишь малую часть города — от пристани до Кингсли-лейн.

Аликс недоуменно нахмурилась, глядя на Джареда. В его словах чувствовалась какая-то фальшь. Что заставило его так резко перемениться? Прошлым вечером он отказался говорить о себе и заявил, что покидает остров. А теперь дарит цветы и просит прощения. Почему?

— Я возьму напрокат машину и…

Джаред выразительно закатил глаза.

— Простите, что солгал вам. Пожалуйста. Нантакет — мой дом. Место, где я скрываюсь от людей, которые одолевают меня вопросами, над чем я сейчас работаю и каковы мои творческие планы. Особенно несносны бывают студенты. Это сущий кошмар! Как-то один из них попросил меня дать ему какое-нибудь мудрое напутствие. Напутствие! Да за кого они меня принимают? За ветхозаветного пророка? А девушки-студентки… — Джаред осекся и перевел дыхание. — Я прошу меня извинить. Вчера вечером вы застали меня врасплох. Я пришел в ужас, решив, что придется отвечать на вопросы и… всякое такое.