Зеленые тени, Белый Кит

Я даже не знаю, Вилл, когда, кому еще удавалось такое. Мы же построили все как было. Говорят: «Забудь прошлое, пусть сгинет!» А я думала: нет, Гринвуд должен стоять как стоял. Только теперь у старого на вид Гринвуда будет одно преимущество, достоинство: он будет поистине новым. Хорошее, доброе начало, думала я. Когда я восстанавливала Гринвуд, я жила тихо, не пускаясь ни в какие авантюры. Мое предприятие уже само по себе было авантюрой.

Когда я возродила дом, мне казалось, я сама родилась заново. Я подарила дому вторую жизнь, а себе радость. Я думала: наконец-то в Гринвуде поселился счастливый человек.

И вот две недели назад все было завершено, отесали последний камень, уложили последнюю плитку.

Я разослала приглашения во все концы света. Вилли, вчера вечером все съехались сюда: целая стая львов из Нью-Йорка, мужчины хоть куда, от них веяло ароматом хлебного дерева — древа жизни, компания быстроногих афинских мальчиков, негритянский кордебалет из Йоханнесбурга, три сицилийских бандита, а может, актера, семнадцать скрипачек. Когда они бросают смычки и задирают юбки, с ними можно делать что угодно. Четыре чемпиона игры в поло. Один чемпион по теннису, чтобы разогнать мне немножко кровь по жилам. Один очень милый поэт, француз. Ах, Вилл, должна была состояться пышная церемония открытия замка Феникс, владелица Нора Гриндон. Откуда же нам было знать, что мы окажемся неугодны замку?

— Неужели замок может решать, кто ему угоден, а кто нет?

— Да, ведь он такой юный, а все остальные такие дряхлые, сколько бы им ни было на самом деле. Он новорожденный. А мы прогнили, протухли. Он добрый. А мы злыдни. Ему была противна наша скверна, он не хотел лишаться своей чистоты. Вот он и выгнал нас.

— Но как?

— Как? Просто оставаясь самим собой. В воздухе повисла такая тишина, Вилли, ты не представляешь. Нам казалось, кто-то умер.

Потом прошло еще сколько-то времени. Гости молчали. До них все дошло, они расселись по своим автомобилям и укатили. Оркестр заглох. Оркестранты уехали на своих десяти машинах. Вся компания разъезжалась. На дороге вдоль озера выстроилась вереница машин, можно было подумать, они отправляются на полночный пикник, но, увы, всего лишь на аэродром, в порт или в Голви. Все зябнут, никто ни с кем не разговаривает, в доме стало пусто, и слуги лихорадочно накручивают педали, а я осталась одна. Окончен последний бал, бал, которого не было и быть не могло. Я уже говорила, что спала всю ночь на лужайке, наедине со своими мыслями. Я поняла, что настал конец всему, что все труха, а что построишь из трухи? В темноте стоял мощный, величественный, изумительный дом. Как же мне было больно и обидно сопеть тут, у его подножия. Моя песенка спета. А у него еще только все начинается в жизни.

Нора окончила свой рассказ.

Мы сидели молча. За окнами сгущались сумерки, тьма прокрадывалась в замок. Ветер морщил озеро.

— Невероятно. Конечно же, ты можешь здесь остаться, — сказал я.

— Чтобы окончательно рассеять все твои сомнения, проведем последнее испытание. Попробуем провести здесь ночь.

— Попробуем?

— Нас и до рассвета не хватит. Давай зажарим яичницу, выпьем немного вина и ляжем спать, чтоб не очень было поздно. Но ложись в одежде, прямо на заправленную кровать. Потому что тебе захочется одеться, и, думаю, очень скоро.

Мы ели, почти не говоря ни слова, выпили вина, прислушиваясь, как новые бронзовые часы отбивают по всему дому новое время.

В десять Нора проводила меня в мою комнату.

— Не бойся, — сказала она мне уже с лестницы, — дом не желает нам зла. Просто он опасается, что мы можем причинить ему боль. Я буду спать в спальном мешке во дворе. Когда будешь готов уходить, не важно, в каком часу, зайди за мной.

— Я усну сном праведника, — сказал я.

— Ты так уверен? — усмехнулась Нора.

Я подошел к своему ложу, лег и потягивал коньяк в темноте, без страха, без лишней самоуверенности. Я просто спокойно ждал, что же будет.

В полночь я не спал.

Я не спал в час.

И в три я не заснул.

В доме ни скрипа, ни вздоха, ни шороха. Я лежу и стараюсь дышать с домом в лад.

В половине четвертого дверь моей спальни медленно отворилась.

И только черное вперемешку с черным. Почувствовал дуновение сквозняка на лице и на руках.

Я медленно привстал на кровати.

Прошло пять минут. Сердце стало биться спокойнее.

Я услышал, как где-то внизу открывается входная дверь.

И опять ни скрипа, ни шепота. Только щелчок. По коридорам разгуливает ветер, еле слышно.