Несекретные материалы

Может, и собранное Николаем Корзинкиным тоже преспокойненько ждет владельцев на кладбище в деревне Горловка? Скорей всего Базиль сейчас там. А почему задержался? Да заболел просто, рылся под дождем в сырой земле, подхватил воспаление легких и теперь лежит в какой-нибудь сельской больнице, или гостинице, или в избе…

Представляю, как его там лечат! Небось температура под сорок, лежит там без памяти… Надо срочно ехать в Горловку и искать Базиля. Естественно, жители знают, куда подевался приезжий. Какой бы величины ни оказалась деревня, слухи разносятся по ней в минуту. Хотя скорей всего Базиль никому не рассказывал о своем французском подданстве, по-русски Корзинкин говорит, как москвич, даже «акает» и тянет гласные. Да, немедленно еду.

Едва дождавшись восьми утра, понеслась в библиотеку. Есть у нас замечательная вещь, подаренная лет десять тому назад одним из моих благодарных студентов, – Атлас военного. Все Подмосковье изображено в мельчайших деталях, нанесены не только шоссе и асфальтированные дороги, но и проселки, всяческие дорожки, чуть ли не тропинки. Я влетела в кабинет и наткнулась на сидевшего за письменным столом Кешу.

– Мать? – удивился тот. – Чего в такую рань вскочила?

– Атлас хочу посмотреть, а ты работаешь?

Аркашка хмыкнул и потянулся.

– Ну скажи, почему меня вечно нанимают защищать идиотов?

Да, это вопрос. Сын долго учился и в отличие от многих студентов практически никогда не пропускал занятия. Причем, по сути, получил два высших образования – одно на юрфаке МГУ и параллельно в Сорбонне, Парижском университете. Казалось, такого адвоката с руками оторвут. Выяснилось, что вовсе даже и нет.

Сначала бедный Кешка просто сидел в консультации, отвечая на вопросы типа: «Какое количество отпускных дней положено больному язвой желудка?» Клиенты с уголовными делами предпочитали обращаться к мужчинам постарше или к женщинам моего возраста с волчьим взглядом. С горя Аркашка отпустил жиденькие усики и стал похож на небритого петушка, солидности ему чахлая растительность над губой не прибавила. Со временем дело все же сдвинулось с мертвой точки, и появились первые подзащитные: мелкий жулик, выдававший давно потерявший всякий вид и вкус кофе за первоклассную «Арабику»; студент, напившийся до беспамятства и укравший в ларьке два «Сникерса»; алкоголик, взломавший во дворе машину соседа… По мне, так всем им следовало как следует наподдавать по заднице и выгнать домой. Но российская юстиция строга к мелким правонарушителям, и они загремели на нары. Даже под подписку о невыезде им не разрешили остаться на свободе – посчитали настолько опасными, что заперли в Бутырку.

– Если б удалить из московских СИЗО всех идиотов, кретинов и мелких жуликов, – возмущался Аркашка, – то можно было бы настоящих преступников содержать в нормальных условиях. А то ведь и людей мучают, и закон частенько нарушают: места-то не хватает, вот и попадают подельники в одну камеру! Ну скажи, что за опасность исходит от жулика, сперевшего по дури пару шоколадок? Ну ладно, суди его справедливым судом, возьми подписку, но сажать! А у милиции свой расчет – тюрьмы переполнены, следовательно, правоохранительные органы работают.

Потом стали появляться новые дела, несколько очень серьезных, и вот очередное…

– Хочешь почитать? – предложил Аркашка и подсунул свой блокнот.

Я стала просматривать странички, исписанные его крупным, ясным почерком, и через минуту не знала, плакать мне или смеяться.

Два путевых рабочих, Гвоздев и Подольский, слили из цистерны три литра спирта. Обрадованные неожиданной удачей, мужики прибежали с банкой в бытовку, где преспокойненько обедал третий участник трагической истории – путеец Никандров. Работяги решили угоститься дармовой выпивкой, но обнаружили, что в вожделенной «огненной воде» плавают щепки и соринки.

– Не беда, – почесал в затылке Гвоздев, – процедим.

Сказано – сделано. Принялись искать подходящий кусок материала, перерыли бытовку – ничего. И тут бедолаге Никандрову пришла в голову восхитительная мысль.

– Братцы, – закричал он, – жена велела памперсы для дочки купить, ща через него и сольем.

Моментально распотрошили упаковку «Хаггис», вытащили один, поставили под него кастрюльку, а сверху принялись аккуратно плескать спирт. Когда банка опустела, мужики, радостно потирая руки, подняли отчего-то сильно потяжелевший памперс и обалдели – пусто. Весь напиток впитался внутрь. Обозленные парни принялись выкручивать «Хаггис», но «ковбой» стоял насмерть, из него не выдавилось ни капли. Как и обещала реклама, памперс превратил жидкость в гель. Несчастные работяги разобрали предмет ухода за младенцем на составные части – ничего, кроме слегка влажных внутренностей. Каким образом три литра жидкости ухитрились исчезнуть в небольших бумажных штанишках, оставалось загадкой.