Собака поставила передние лапы на небольшой прилавочек и с чувством сообщила:
– Гав!
– Ой, – донеслось из ларька.
– Гав, гав, – не успокаивалась терьерица, – гав.
Кое-как мы оттащили разбушевавшуюся псину в сторону. Я наклонилась к окошку. Испуганный паренек выдал тираду:
– Убирайте немедленно вашу уродку, а то милицию вызову или пристрелю сам, пистолет имею.
Но по дрожащему голосу было понятно, что револьвером продавец обладает только в мечтах. Я вытащила 20 долларов. Мальчишка поглядел на купюру.
– Впусти меня, поговорить надо.
– А собака?
– На улице останется, с хозяйкой.
Щелкнул запор, и я влезла внутрь тесного помещения, заставленного бутылками, банками и коробками. Вблизи торговец оказался совсем молоденьким – на вид лет шестнадцать.
– Чего надо?
– Ты здесь часто работаешь?
– Каждый день с пяти вечера до утра.
Вот бедолага, когда же он спит?!
– Девушку не видел вчера? Молоденькая, худенькая, в джинсах и красной куртке.
– Ваша, что ли? – спросил паренек и грозно добавил: – Тут двадцатью баксами не отделаетесь, всех клиентов вчера распугала.
– Кто, Эля? – удивилась я.
– Уж не знаю, как вашу проходимицу зовут, – поежился парень.
Получив еще одну бумажку, он заметно повеселел. Вчера, около половины шестого, в самом начале его смены, к ларьку подошла девушка и купила «Парламент». Девчонка как девчонка, в джинсах и красной куртке, он бы и не запомнил никогда такую обычную покупательницу, но девчушка отошла к проезжей части и стала раскуривать сигарету. Через пару минут возле нее притормозили неприметные «Жигули» темного цвета. Открылась передняя дверца. Какое-то время покупательница переговаривалась с водителем, потом влезла внутрь и уехала. С ней была собака. Оставшись одна, псина метнулась к ларьку и принялась бегать вокруг.
– Наверное, целый час носилась, – жаловался мальчишка, – самое удачное время для торговли, люди с работы едут. Никто не подошел.
Рейчел бегала возле его ларька, изредка принимаясь лаять. Но продавец испугался и не высовывался наружу. Наконец собака убежала, волоча за собой поводок.
– Опиши «Жигули», – велела я.
Юноша вздохнул.
– Машина как машина, темная, без всяких мулек и прибамбасов. А вот на заднем стекле ручка на присоске. Знаете такую? Едешь, а она покачивается?
Я кивнула. Паренек продолжал:
– И номер смешной.
– Ты номер запомнил?
– Такой любой упомнит, еще подумал: куплю машину, ни за что на подобный не соглашусь. Мент, как увидит, никогда не забудет – 666 – число дьявола. Вот ведь девки какие пошли, ничего не боятся. Я бы ни за что, никогда, примета плохая.
– Почему девки? – спросила я.
– Так за рулем баба сидела, – пояснил продавец. – Волосы длинные, на лицо свесились, очки громадные.
– Как ты только заметил в темноте.
– Она дверь открыла, в машине свет зажегся.
– Куда поехали?
Мальчишка махнул в сторону Ленинградского проспекта.
Мы с Ксюшей побрели домой, Рейчел мирно плелась рядом.
– Что за машина? – удивилась Оксанка, услыхав мой рассказ. – Эля говорила, что никого в Москве не знает, кроме бывших клиентов!
– Значит, врала, – задумчиво пробормотала я, – только зачем? – Ушибленная бровь задергалась, Оксанка взглянула на мое лицо и ахнула:
– Надо положить свинцовую примочку, иначе раздует!
Но спешно принятые меры не помогли, и к завтраку пришлось спуститься в темных очках. Ефим глянул на меня и спросил:
– Чего занавесилась?
– Да так, – ответила я, не вдаваясь в подробности.
Но тут влетела Маруся и со всего размаху толкнула мой стул. Очки свалились прямо в омлет. Старик глянул и расхохотался.
– Ручная работа. Мужик жизни учил? Небось не дала, кочевряжилась.
Я обозлилась.
– Просто ударилась.
– Скажи кому другому, – заржал дедушка, радостно пожирая горячий омлет.
– А кому и что ты должна была дать, мамуля? – поинтересовалась Манюня.
Стараясь не сорваться и не заорать на наглого гостя, я с невинным видом пояснила:
– Ефиму Ивановичу кажется, что мне следовало заплатить кому-то деньги, а я этого не сделала и получила в глаз. Но он ошибается, просто вчера в темноте налетела на угол ларька.
– Ну, если ты еще мужикам и платишь, – продолжал измываться Ефим, но тут вошел Аркашка, и противный старикан примолк. Кешку он слегка побаивается. Сын посмотрел на заплывший глаз и буркнул: