Автобус порулил по улицам. Я, отвыкшая от городского транспорта, чувствовала себя гаже некуда: от стоявшего справа мужчины несло луком, а маячившая слева девица вылила на себя ведро духов. По моему мнению, подобных личностей не следует пускать ни в метро, ни в маршрутные такси, ни в трамваи. Неужели не понятно: в городе жара! Ну с какой стати нажираться издающими «амбре» продуктами и душиться до, простите за идиотский каламбур, удушья?
Слава богу, что вскоре Таня сошла с автобуса, пересекла шумную улицу и юркнула в подъезд самой обычной многоэтажной блочной башни. Я нырнула за ней, притормозила в дверях и увидела, как она села в лифт.
Двери сомкнулись, послышался шорох, в стеклянных окошечках замигали цифры "8", «10», «11». Подъемник добрался до последнего этажа и замер.
Я обрадовалась. Хорошо знаю дома этой серии, в бытность репетитором частенько посещала подобные здания. На лестничной клетке тут четыре квартиры, но даже если их там шесть, то все равно выяснить, к кому приехала Танечка, плевое дело! Осталось лишь докнопку, но ничего не изменилось. Над одними плотно закрытыми дверями горело в окошечке «11», над вторыми не вспыхнуло ничего.
Я предприняла еще одну попытку.
— Просто безобразие, — раздался за спиной приятный голос.
Затем послышался шорох, и в поле зрения появилась женщина лет сорока с четырьмя туго набитыми пакетами.
— Грузовой на ремонте стоит, — объяснила она. — Уже давно, целый месяц. А пассажирский постоянно занят. Людей-то в доме полно, вечно вниз-вверх ездят.
Ну и чего они его там держат?
Я глянула на ее скрюченные, посиневшие от тяжести пальцы и предложила:
— Давайте подержу два пакета!
— Надо бы отказаться, да сил нет, — улыбнулась женщина, — на пол не поставишь, там у меня продукты. Во накупила! Лень часто ходить, ну и надумала на месяц запастись.
Я взяла сумки и вздохнула. Правда, тяжело.
Лифт продолжал стоять под крышей.
— Сломался! — ужаснулась дама, — Во кошмар!
Мне на самый верх, а вам куда?
— Туда же! — кивнула я. — Придется пешком лезть.
— Ой, не доберемся.
— Глаза боятся, а ноги топают, — приободрила я незнакомку. — Пошли, авось до завтра вскарабкаемся.
Она засмеялась.
— Еще подождем.
Прошло минут пять, я решительно сказала:
— Хватит.
Радость, однако, оказалась преждевременной. Кабина добралась до шестого этажа и вновь замерла.
— Вот паразиты! — с чувством произнесла тетка.
— Кто? — спросила я.
— Да Никитины! Их детки балуются.
Лифт быстро поехал вниз, двери раскрылись, вывалилась стайка школьников.
— Безобразники, — беззлобно сказала женщина.
— Простите, тетя Мила, — хором ответили ребята, — наша Даша лифта боится.
— Уж знаю, — скривилась Мила.
Одна из приехавших девочек стала дергать за поводок, на другом конце которого моталась клочкастая старая болонка.
— Эй, Дашка, — кричал малыш, — двигай лапами!
Шевелись! Дарья, отлепи зад от пола!
Я засмеялась.
— Что-то мне не весело, — мрачно отреагировала Мила, — эта Даша просто исчадие ада. Сначала в кабину не идет, потом из нее не вылезает. Такая дура!
— Даша умная, — обиделась девочка, — просто она боится.
Объединенными усилиями ребятня вытолкала собачонку на лестницу.
— Даше надо хоть изредка мыться, — отметила Мила, — после нее в лифт не зайти! Вон как воняет!
— Даша чистая, — хором ответили дети, — это в кабине дрянью несет!
Я, продолжая улыбаться, вошла внутрь тесного пространства и не утерпела:
— Болонку звать как меня! Мы с ней тезки.
Мила хихикнула:
— Ты, похоже, помоложе будешь и почище! Хотя… скажи честно, боишься в лифт входить?
Переглянувшись, мы рассмеялись, и я поняла: у Милы легкий характер, ворчит она совершенно беззлобно, на ребят не сердится, и ситуация с собакой кажется ей забавной, а не раздражающей.
Кабина дернулась, лифт остановился, двери разъехались. Мила шагнула было вперед, потом попятилась.
— Ну вот, — продолжала веселиться я, — кто из нас Даша? Это мне положено сейчас сесть на пол и заскулить. Ты исполняешь чужую роль.
Но Мила никак не отреагировала на шутку, она уронила один из пакетов и, не обращая внимания на выпавшие оттуда кульки, прошептала:
— Там.., а.., там!!!
Я выглянула из-за ее плеча, из горла вырвался вопль.
На лестничной клетке головой к окну лежала Таня.
Белое платье в красный горошек было задрано, торчащие из-под него ноги казались бесконечными. Руки, вывернутые в локтях, наоборот, выглядели кукольно короткими.