Опасная колея

В ответ окончательно перепуганный Серж истово закивал.

— Я понимаю, понимаю, я буду молчать… Но Василий и Николай… Они же видели, как меня увели… А у нас немало общих знакомых…

— Скажете, будто городовой заметил, как вы швыряетесь огрызками, и задержал за нарушение общественного порядка. Штраф вы платить отказались, поэтому просидели в камере всю ночь. Ясно? Можете идти… Удальцев, передайте, пусть господина Таисьева проводят к выходу.

— Пшли! — Тит Ардалионович недовольно дёрнул Сержа за рукав. Тот послушно шагнул к выходу, но вдруг обернулся, подскочил к столу, взмолился в отчаянии:

— Господин ведьмак! Умоляю, скажите, иначе я не смогу дальше жить! Ваше видение — оно скоро исполнится? — в его глазах стояли слёзы, угол рта судорожно подёргивался. «Куда с такими нервами в заговорщики лезть?» — брезгливо подумал Удальцев.

Роман Григорьевич поднял на него холодные глаза. Пламени в них больше не было только скука и серость.

— Нет, не скоро. Думаю, лет через пятьдесят, когда взбесившаяся чернь начнёт уничтожать священную монархию.

— А-а-ах! — у Таисьева вырвался вздох облегчения, подвижное лицо мгновенно просветлело. — Тогда ваше видение не сбудется! Футурум будет изменён! — выкрикнул он едва ли не злорадно.

С тем и ушёл, гордо расправив плечи, задрав остренький носик к потолку — ни дать ни взять, герой-победитель, вырвавшийся из застенков!

— Нет, ну вот зачем вы его отпустили, а? — Тит Ардалионович больше не мог сдерживать досаду, и как всегда, в порыве чувств, позабыл о всякой субординации. И как всегда, Ивенскому было лень подчинённого осадить.

— Да зачем он нам нужен, это жалкий человечек? — вяло отмахнулся он. — Больше выйдет возни с выдачей и репатриацией, чем пользы. Пусть себе гуляет, пока может… Знаете, Удальцев, из всего, что сегодня произошло, мы должны извлечь один важный урок.

— Да? — тот мгновенно собрался, приготовился внимать мудрым словам начальства, все обиды позабыв, — хороший работник, толковый. — Какой же, ваше высокоблагородие?

Он ожидал, что речь пойдёт о явлениях интригующих и захватывающих воображение: о странном, кажущемся бессмысленным заговоре, о противостоянии Хаоса и Упорядоченного и об их личном участии в этом противостоянии… Но Ивенский заговорил о другом.

— Руки подозреваемого мага во время допроса должны быть надёжно связаны за спиной. Наручниками, верёвкой, телеграфным проводом — чем угодно! Нужно ввести такое правило и неукоснительно его соблюдать.

— Так точно, — почтительно, но без особого энтузиазма согласился Тит Ардалионович, его мысли были заняты вещами куда более увлекательными, нежели процедура допроса магов. Он так и не понял, что едва не погиб этим утром, и Роман Григорьевич не стал ему объяснять. Не потому, что постыдился признаться в собственной беспечности и неосторожности, просто зачем напрасно волновать человека, если всё обошлось?

…А в Кленове они так и не высидели обещанные три дня, потому что детство детством, а долг долгом. Не каждый день обычным московградским чиновникам приходится осознавать себя персонифицированными элементами Упорядоченного.Сославшись на новые обстоятельства, Роман Григорьевич нежно распрощался с роднёй, и вечером того же дня они с Титом Ардалионовичем отбыли в Штральзунд удачно подвернувшимся вундервагеном. Переезд предстоял серьёзный — чуть не вдвое дольше, чем до Ростока. Но за жизнь свою они больше не тревожились. Оказалось, что к проездному билету на «чудесный вагончик», если берёшь его заблаговременно в кассе, а не в последнюю секунду у кондуктора, прилагаются не менее чудесные лимонные пастилки — одной штуки было достаточно, чтобы в течение двух часов не испытывать ни малейшего неудобства от езды.

* * *

Надобно сказать, что господин Листунов, был хоть и Иваном, но совсем не таким дураком, как казалось Титу Ардалионовичу, а наоборот, человеком рассудительным, методичным и практическим.

Покинув борт Невского, он первым делом приобрёл в припортовой лавке иллюстрированный путеводитель по Рюгену — и в ужас пришёл! Чуть не на пятьдесят вёрст вытянулся остров в длину, едва не сорок имел в поперечнике! Имелись на нём равнины и скалы, городки и селения, рощи, поля, луга и прочие детали ландшафта. И попробуй-ка, разыщи, не зная местности, на этаких просторах один-единственный дуб, даже если с него свисает нечто примечательное, вроде сундука на цепях! Да и свисает ли? В некоторых источниках утверждается, будто стоит меж ветвей, или, того хуже зарыт под корнями. А уж дубов-то, дубов на Рюгене — не сосчитать! Если под каждым копать, жизни не хватит, да и местные власти вряд ли позволят иностранцам проводить земляные работы с таким размахом. Ах, как же быть, как же быть?