Опасная колея

Но замешательство Ивана Агафонович длилось недолго. Съел сосиску с горчицей, запил кружкой светлого пива, в голове просветлело, пришла умная мысль. Всякая филактерия, будь она в виде сундука или другого какого предмета — объект, несомненно, магический, — рассудил Листунов. — А всякий магический объект обязательно испускает из себя чары, красиво именуемые «эманациями». Поэтому местные маги не могут не знать о его существовании и местонахождении. Значит, дело за малым: найти местного специалиста и расспросить…

Хотя, это как раз сложнее. То есть, с поиском специалиста никаких затруднений не предвиделось: в путеводителе специально были указаны адреса всех практикующих магов и колдунов Имелся таковой и в Засснице, проживал в районе рыночной площади, принимал на дому. Удручало иное. Дело в том, что Иван Агафонович по-германски понимал очень хорошо. Говорил плохо — вот беда! Тому было три причины. Во-первых, отец Ивана Агафоновича, инженер Листунов, был небогат и скуповат, поэтому в гувернантки детям нанял не настоящую немку, а ревельскую. Во-вторых, преподаванием эта дама занималась спустя рукава, больше следила, чтобы подопечные не шалили, и квасила капусту. В-третьих, сам Листунов-младший усердия к учёбе тоже не проявлял, поэтому в разговоре безбожно путал артикли, падежи и формы неправильных глаголов.

К этому своему недостатку он долгое время относился философски: кому надо — поймут. И когда ему по службе доводилось сталкиваться с иноземцами, объяснялся с ними как умел, без малейшего смущения. Но пару лет назад один из его приятелей и сослуживцев, Владимир Сивцев, женился, да не на русской — на татарочке из Крыма. И всем молодая жена была хороша: красавица каких поискать, хозяйка золотая, нравом смирна и неперечлива. И по-русски разумела — сыпала бойко, как сорока, даже не задумываясь о такой малости, как род и падеж. Мужа своего, нежно обожаемого, звала ласково: «моя Володя» — скоро его всё отделение так обзывало, и за глаза, и в глаза…

Вот, примерно как татарочка Нурчечек говорила по-русски, так Иван Агафонович изъяснялся по-немецки. И стыдился с тех пор. Поэтому к колдуну, или, как его здесь называли, «цаубереру Шванну» шёл с большой неохотой, движимый, единственно, чувством долга.

К счастью, позориться ему не пришлось. Едва успел представиться, как господин Шванн, (энергичный молодой человек типично бюргерской наружности, похожий больше на инженера или врача, чем на колдуна) из вежливости перешёл на русский, тоже не безупречный, но и не совсем уж безграмотный.

— Дуб? А на дубу есть сундук? А в сундуку есть филактерия древний злодей? О, да-а, слышаль, непременно слышаль. Но таковой дуб есть не на нашем Рюген, на нашем Рюген такового дубу нет.

— Как — нет? — сердце Ивана Агафоновича упало. — Но во всех книгах сказано…

— Там сказано не про Рюген, нет. Там сказано про Буйан, что в синем море-окийан, и посередь бел-горьуч камень Алатир. Вам, молодой человек, надобно попадать на Буйан, так.

— А это далеко? — Листунов робко понадеялся, что Буяном называется какой-нибудь незаметный островок по соседству, и туда можно добраться на лодке. Но ответ колдуна его вконец озадачил.

— Не далеко, нет. Буйан тут, везде — он широко обвёл руками вокруг себя. — Здесь Рюген, здесь и Буйан. Вместе и врозь, так.

— И как же мне попасть на Буян? — без особой надежды спросил Листунов. Он понял, что речь идёт о каком-то загадочном магическом явлении, не то расслоившем один остров надвое, не то объединившем в одном месте и времени два разных острова. А чтобы управляться с магическими явлениями, нужно самому быть магом или колдуном. Роман Григорьевич, правда, ведьмак, но, судя по всему, начинающий, так что и он вряд ли поможет. Как же быть?

Но, к его удивлению, ответ был получен незамедлительно, чёткий и ясный.

— Кто хочет попадать на Буйан, должен езжать на мыс Аркона. Там есть Путь и там есть человьек, ведающий Путь. Он показать. Или не показать — как вам везти.

— В смысле, как нам повезёт? — уточнил обстоятельный Листунов. — А от чего это зависит? От денег? Он дорого берёт?

Господин Шванн рассмеялся:

— О, найн! Только от настроений, не от деньги. Деньги он не берьот, кто хочет давать — бьёт костиль… Нет, не костиль. Как по-русски: палка, на ней крюк, — для наглядности он показал рукой что-то хищно изогнутое.