Демон ревности

– Бедное дитя! Да, это немного... Давайте пройдемся! И дайте мне вашу руку!

Они прошли несколько шагов по длинной аллее, усыпанной великолепным песком, миновали садовника, который подстригал поблизости кусты.

– Вам ничего не рассказали о споре? – поинтересовалась мадам де Шулембург.

– Споре? Между Филиппом и...

– И герцогом Максимилианом! Тот застал вашего мужа коленопреклоненным перед Марией. Герцог чрезвычайно разгневался и потребовал его немедленного отъезда, не пожелав слушать никаких объяснений. Но граф не из тех людей, которых можно так просто выгнать. Прежде чем уйти, хлопнув дверью, он высказал герцогу, что тот недостоин называться зятем покойного герцога Карла и что он сам готов скорее умереть, чем служить такому господину. Граф де Селонже едва успел уехать, и если его не арестовали, то в этом заслуга только одной герцогини.

Но Фьора обратила внимание только на первые слова мадам де Шулембург, которые полностью подтверждали то, о чем она постоянно думала: Филипп любил Марию Бургундскую и осмелился ей об этом сказать. К тому же она не особенно отрицала это, когда Фьора в их беседе упомянула о тех же чувствах.

Внезапно она поняла, что в разговоре наступила тягостная пауза, и постаралась скрыть подступившие слезы.

– Как все это странно! – произнесла она с нарочитым безразличием. – Я виделась с Максимилианом, и он был... весьма любезен! Он даже пригласил меня на ближайший бал!

Пожилая дама рассмеялась:

– Не удивляйтесь этому! Это так на него похоже! Он никогда не умел мыслить последовательно. Кроме того, хотя он и кажется влюбленным в свою маленькую герцогиню, он все же не совсем равнодушен к женским чарам! Ему даже пришлась по душе идея танцевать с женой своего предполагаемого врага! Добавьте к этому, что он обожает веселье и любит устраивать праздники!

– Допустим, но почему мадам Мария ничего не сказала мне?

– Она, видимо, испугалась, что вы потребуете других объяснений, а ей это ни к чему. К тому же это могло бы вызвать недовольство ее супруга, которого она искренне любит... Ее единственное желание – это видеть, как он счастлив рядом с нею и маленьким Филиппом. А все, что может помешать этому спокойному счастью... Не забудьте, что она никогда не знала настоящей семейной жизни. Не так просто быть самой богатой в Европе наследницей!

– Наследство уже растаяло, – сухо сказала Фьора, – и ее это совсем не заботит. Но я спрашиваю себя: по какой причине она меня приняла?

– А как же любопытство? Как удержаться от желания встретить таинственную мадам де Селонже, эту флорентийку, о которой рассказывают чудеса и которую Карл Смелый возил за собой в каждый поход, как какую-то пленную королеву? Я совершенно уверена, что у вас от таких разговоров звенит в ушах!

– Да нет... И меня это не волнует.

– А что же тогда волнует? – с любопытством посмотрела на нее мадам де Шулембург.

– Судьба Филиппа. То, что с ним стало. Я ищу его уже несколько месяцев, а он постоянно ускользает от меня! Вот вы с ним разговаривали: можете вы мне сказать, куда он мог отправиться?

Мадам де Шулембург посмотрела на Фьору с глубоким сожалением. Симпатия к этой прекрасной молодой женщине росла в ней с каждой минутой все больше.

– Если бы мне было это известно, я бы вам давно все сказала. Но коль скоро вы хотите продолжать ваши поиски, то вам следует направиться в Бургундию.

– Вы думаете, что он мог туда вернуться? – удивилась Фьора. – Это было бы безумием, потому что он только чудом избежал эшафота, а, насколько мне известно, сейчас там все принадлежит королю Людовику. Говорят, что Франш-Конте, этот последний бастион, тоже пал?

– Без сомнения, но Бургундия, в которой стоят французские солдаты, это для графа де Селонже как плевок в лицо, как рана, которая постоянно ноет!

Хотя обе женщины шли довольно медленно, они все же скоро оказались у крытого входа в галереи, где к этому времени практически никого не было.

– Могу ли я попросить у вас совета? Что бы вы сделали на моем месте?

– Если вы хотите и вправду его найти или хотя бы его следы, то поезжайте в Селонже! В отчаянии всякий человек стремится к своим корням, к родному дому...

– Я, конечно, об этом думала, – кивнула головой Фьора, – но мессир де Латремойль поставлен наблюдать за замком!

– Городом правит теперь не он, а мессир д'Амбуаз, который настроен гораздо более миролюбиво! А где вы сами живете?

– В Турени. Если он приедет туда, мне дадут знать. С Нового года прошло уже достаточно времени!