Легенда о трех мартышках

– Неужели первый раз человека, подобного моему папашке, встречаете? Еще скажите, что никогда о брошенных старухах не слышали! Равиля всю жизнь на кондитерской фабрике пахала, у нее рабочего стажа столько, сколько я не прожила, и что? Ушла с предприятия, и ее забыли! По вашим бумажкам небось бабушка семейной считается, да только жилось ей хуже, чем одинокой. Хорошо это в старости у плиты прыгать? Кстати, я знаю, кто вам в собес бумагу накатал! Ксения Петровна из двенадцатой квартиры! Она с Равилей дружила! Вы к ней загляните, небось у нее адрес бабушки есть! Хотите, отведу? Ксения Петровна побоится чужому человеку дверь открыть!

– Спасибо, – сказала я, – буду очень благодарна.

Услышав про письмо в собес, Ксения Петровна замахала руками:

– Ничего такого я не строчила! Знаю, где Равиля, она отлично устроена, иногда мне звонит, правда не чаще раза в месяц, телефон хозяин поварихе для служебных нужд дал, он очень внимательно счета проверяет.

– Подскажите адресок, – я прикинулась равнодушной чиновницей, – надо отчитаться о проделанной работе, сообщить, что Ахметшина не живет по месту прописки, но с ней полный порядок.

– Павлово, – соврала Ксения Петровна.

– Ой, спасибо, – поблагодарила я, – телефончик не сообщите?

– Чей? – изобразила дуру старушка.

– Равили Шамсудиновны, – терпеливо пояснила я.

– Не знаю его, Ахметшиной звонить нельзя, – заморгала Ксения Петровна, – барин ее уволить может!

Мне надоел этот спектакль.

– Равиля умерла!

Ксения Петровна вздрогнула.

– Что?

– Ахметшина скончалась, – повторила я, – и она не работала кухаркой, последние годы жила в деревеньке, название которой ни забыть, ни перепутать невозможно: Дураково-Бабкино. Вы мне соврали, но среди потока лжи была малая толика правды: Равиля, похоже, была счастлива, ее жизнь наконец-то стала спокойной и сытной!

Ксения Петровна прижала ладони к щекам.

– Боже!

– Вы знаете, кто отвез Ахметшину в Подмосковье? – прямо спросила я.

– Это государственная тайна, – пролепетала бабуля, – дело особой важности.

– Мужчину звали Лев?

Ксения Петровна будто стала ниже ростом.

– Бородатый, усатый, смуглый, похож на цыгана? – не успокаивалась я.

Старуха помотала головой.

– Нет!

– И как же он выглядел? – насторожилась я.

– Я его никогда не видела, – прошептала Ксения Петровна, – а она правда умерла?

– Да, – коротко ответила я.

– И ее похоронят под чужим именем?

– Как Анну Королькову?

– Вы же все знаете! – с отчаянием воскликнула старуха. – Равиля не виновата! Каждый человек имеет право на счастье. Думаю, ей бы не понравилось упокоиться с табличкой «Анна Королькова» и крестом на могиле. Можно мою подружку достойно похоронить? Она не была православной.

– Ксения Петровна, вы расскажете мне все, что знаете про Льва, а я приложу все усилия, чтобы захоронение оформили по мусульманским традициям, – предложила я.

Старуха молитвенно сложила ладони.

– Дорогая! У меня лишь поверхностные сведения.

– Сойдут любые, – воскликнула я.

– Муж Сони мерзавец, – воскликнула соседка, – пьет литрами, но даже не болеет. Одну жену он уже довел до смерти, осиротил Асеньку. Не успела Зина на кладбище оказаться, как Константин с Софьей загулял. Ну скажите, почему женщины так себя не уважают? Ложатся в постель к выпивохе?

Я развела руками, нет ответа на сей вопрос, сама провела некоторое время с мужем-алконавтом, поэтому не имею никакого морального права упрекать других. Каждый кузнец своего несчастья. Но только у женщины, решившей жить с фанатом зеленого змия, частенько бывают дети и престарелые родители, которые, простите за нелепый каламбур, собирают в чужом пиру похмелье. Бедной Равиле досталось по полной программе. Алкоголик избивал старуху, отнимал у нее пенсию, а один раз так сильно толкнул несчастную, что та упала и сломала ногу. Хорошо, Ксения Петровна услышала крик подружки и вызвала «Скорую». Впрочем, соседка хотела еще обратиться в милицию, но Ахметшина взмолилась:

– Ксюша, не надо! Константина посадят!

– Туда ему и дорога, – ответила приятельница.

– Сонечка изведется, – заплакала Равиля, без памяти обожавшая дочь.

Пришлось Ксении Петровне молчать, хотя больше всего ей хотелось, чтобы Попов наконец-то увидел небо в клетку.

– Наверное, умру я там, – прошептала Равиля, когда соседи впихнули носилки в микроавтобус, – прощай и спасибо за помощь.